В общем, приняли они меня как родного и я, этим воодушевленный, рукава засучил и начал дешифрировать космические снимки Белуджистана. Вы уж простите, расскажу, что такое дешифрирование. Маньяков живописать до чертиков надоело.
Интересное это дело, компьютерное дешифрирование космических снимков, особенно сделанных в разных диапазонах излучения. Красном, зеленом, голубом, инфракрасном и многих других. В одном диапазоне хорошо видны базальтовые потоки, в другом – граниты, в третьем – измененные околорудными процессами породы.
Однако дешифрирование довольно редко приводят к обнаружению месторождений, потому что все месторождения с рудными телами, выходящими на земную поверхность, уже открыты десятки или сотни лет назад. А слепые рудные тела, то есть те, которые прячутся на глубине, так просто не откроешь... Особенно из космоса...
Есть, правда, один метод. Его-то я и использовал. Месторождения обычно образуются в зонах повышенной проницаемости земной коры, или проще – в участках пересечения крупных разломов и зон трещиноватости. В такую, образно выражаясь, трубу начинает лезть из глубины всякая всячина – тепловые потоки, магмы разного состава, флюиды, минерализованные растворы. И в земной коре образуется «флюс», или очаговая структура, с весьма характерным кольцевым (или радиально-концентрическим) рисунком трещин и разломов.
Именно из-за этого рисунка очаговые структуры хорошо видны на космических снимках, и я на их выявлении собаку съел. Беда, что много таких структур, и много среди них фантомных (то есть рожденных нашим воображением, не существующих на самом деле) и основное время уходит не на выделение их на снимках, а на отбраковку.
И лишь после пары месяцев ежедневного многочасового просиживания за компьютером, после того, как выведенный на дисплей многослойный бутерброд снимков, схем дешифрирования, разномасштабных геологических и топографических карт начнет вызывать у вас не исследовательский раж, а откровенную тошноту, и лишь после того, как вы сможете себя хоть как-то убедить (или обмануть) в том, что искомое сидит именно здесь, именно в этой структуре, и что из этой высохшей мухи можно попытаться сделать привлекательного розового слона, вы сможете, наконец, обесточить свою опостылевшую персоналку и поискать под столом подернувшийся ржавчиной молоток... Пришла пора ковыряться в земле...
Через месяц, когда откровенной тошноты не было еще и в помине, приехал мой благодетель Удавкин Сергей Егорович. Он здорово мне помог. До его приезда я не спал ночами – думал о Вере, о Наташе, оставленной с ней один на один. Еженощно мне снились кошмары, в которых Вера размахивала ножом над кроваткой дочери... Или воочию видел, как ее ведут к «воронку», а Наташа смотрит на нее полными страдания глазами... А Удавкин заставил меня думать о себе... Так достал, иуда.
Удавкин... Он работал здесь, в Иране, еще в советские времена. Ему за шестьдесят. Классный геолог, знающий, сухой и немногословный. “Человек в футляре” – подумал я и жестоко ошибся. Это был футляр без человека.
– Сергей Егорович, вы, наверное, за всю жизнь не сделали шага в сторону? – как-то спросил его я в шутку.
– Ну почему, Евгений, делал и не раз. Конечно, не такие, как ты. Ты ведь мечешься из стороны в сторону, мечешься и людей не по делу беспокоишь...
Дружбы с Удавкиным у меня не получилось, невзирая на то, что зад я ему лизал, будь здоров. Хотел в «Зарубежгеологии зацепиться. И прошло совсем немного времени, и он стал твердо и планомерно выживать меня из контракта.
Не скоро мне удалось понять, почему Сергей Егорович принялся столь усердно выживать меня. Ларчик, оказывается просто открывался. И дело было совсем не в компьютерной грамотности, вернее, не совсем в ней, а в том, что я, живший в Таджикистане, знал сто пятьдесят понимаемых персами таджикских слов, кое-какие азиатские обычаи и сразу стал среди иранцев своим в доску. Ислам даже предлагали принять, из дружеских побуждений, конечно. И Удавкин опасался, что я со временем могу вытеснить его, уже пожилого геолога, из контракта...
Покарай меня Бог, если я хоть раз подумал об этом. Наоборот, усердно рекламировал таланты Сергея Егоровича, всячески и везде подчеркивал, что он намного опытнее меня и знает намного больше...
Но это не помогло. Мне всегда не везет даже на ровном месте. Удавкин продолжал меня чернить. Невзирая на то, что рудных точек, я обнаружил поболее его. И я плюнул на перспективы зацепиться в контракте, и продолжал работать на всю катушку. Так работать, что ни о каких снах-кошмарах с Вериным участием и речи быть не могло. Всю провинцию Систан-Белуджистан объехал на своем «Лендровере».
Пустыня – это пустыня... К ней надо привыкнуть. Кругом безнадежно унылые, выжженные, кажется, даже оплавленные солнцем хребты гор, разделенных широкими и плоскими безжизненными равнинами... Лишь случайно здесь можно наткнуться на облупленную глинобитную постройку скотовода, или черную войлочную юрту, или стадо крохотных баранов, сосредоточенно обгладывающих камни...
И над всей этой безжизненностью царствует остроконечно-заснеженный красавец Тафтан... Он царь, владыка здешних мест. В долинах, сбегающих с его склонов, можно встретить и юркую речку, полную рыбой, и голубое горное озеро, и цветущее дерево, и кишлак, полный чумазых любопытных детишек...
Вдали же от владений этого недавно потухшего вулкана восточно-иранский пейзаж оживляется лишь башнями – основной достопримечательностью здешних мест. Через каждые несколько километров эти типовые красавцы – белоснежные, двухэтажные, с бойницами и крупнокалиберными пулеметами наверху, возвышаются близ основных дорог, соединяющих немногочисленные населенные пункты, по меньшей мере, на четыре пятых состоящие из духанов, магазинов и магазинчиков.
Белуджи, коренные жители, очень похожи на обитателей Индостанского полуострова и все, как один, доброжелательны и ходят в белых рубахах и штанах. И реже – в светло-коричневых или светло-серых. Они же живут и в приграничных районах соседних Пакистана и Афганистана.
Если сравнивать Иран с Россией и Канадой, то Белуджистан – это нечто среднее между Чечней и Квебеком. И все из-за того, что есть белуджи, мечтающие о едином и независимом «Балучистане». А среди них – контрабандисты, которым весьма полезна нестабильность.
С востока, из Афганистана и Пакистана, они везут наркотики, очень недорогие шмотки, электронику и нелегальную рабочую силу, а туда – дешевый иранский бензин. Хотя солдат много, сидят они по своим придорожным башням и немногочисленным блок-постам.
Местные власти пугали нас: «Берегитесь контрабандистов, убьют!» Но контрабандисты не обращали на нас никакого внимания. Лишь иногда, остановившись на пару минут, эти люди перекидывались парой фраз с
