поставил фужер. — Главным образом, конечно Восточная Европа. Ну, вот и еда.
Глава 15
Спустя двадцать минут после отъезда из Роберваля грузовик остановился. Гроуфилд поднял голову.
— Что, опять будем закусывать?
— Нет, сменим вид транспорта, — ответил Марба. — Идемте.
Вся компания вылезла из кузова. Кроме Марбы и Гроуфилда, все были вооружены до зубов. За спинами болтались пулеметы, на поясных ремнях — патронташах висели пистолеты. Гроуфилд чувствовал себя как «язык», захваченный партизанской разведгруппой.
— Вы что, собираетесь отнять Квебек у Канады? — спросил он.
Марба изумленно взглянул на него.
— Скажете тоже! Как вам такое в голову пришло?
— А почем мне знать, может, вы в сговоре с квебекскими сепаратистами. Я тут человек новый.
Марба улыбнулся и похлопал Гроуфилда по плечу.
— Не волнуйтесь, — сказал он. — Территориальная экспансия не стоит у нас в повестке дня. Пошли.
Гроуфилд увидел широкое скованное льдом озеро, а на нем — небольшой двухмоторный самолет с полозьями вместо колес. Он пошел следом за честной компанией, продрался сквозь сугроб и, оказавшись на льду, зашагал к самолету вместе со всеми, за исключением водителя грузовика. Когда Гроуфилд оглянулся, грузовик уже разворачивался, готовясь отправиться в обратный путь.
Гроуфилд посмотрел по сторонам и не увидел вокруг ничего радующего глаз. Впереди — самолет и бело — голубое замерзшее озеро; справа, слева и за спиной — заснеженные берега. Вдалеке виднелись несколько домов, похоже, нежилых.
Господи, как же его угораздило вляпаться в такую кучу?
Даже если удастся смыться от Марбы и его шайки, идти все равно некуда. Даже будь у него какое — нибудь пристанище, ему все равно нечего сказать членам шайки Кена. А Кен и без того крепко его недолюбливает и ухватится за любой предлог, чтобы вернуть Гроуфилда в Штаты и засадить за ограбление.
А если он попробует улизнуть и от Марбы, и от Кена? Марба, возможно, посмотрит на это сквозь пальцы, но Кен — нет. Все шпионы Соединенных Штатов бросятся на поиски Алана Гроуфилда, актера и гоп — стопника. И как бы ни были они беспомощны в борьбе с Третьим миром, против него эти рыцари плаща и кинжала будут бороться изо всех сил и не подкачают. Гроуфилд думал об этом с мрачной убежденностью, хотя думать, а тем более строить какие — то планы было бессмысленно. У него нет выбора, и все планы уже составлены другими людьми.
От него требуется только смотреть в оба и постараться дожить до понедельника.
Моторы самолета уже работали. Вся компания вскарабкалась на борт. Гроуфилд, привыкший к жизни в эпоху реактивных двигателей, испытал странное ощущение при виде вращающихся пропеллеров на крыльях. Пока он забирался в самолет, пропеллер швырял снег ему в лицо. Гроуфилд поймал себя на том, что боится этого самолета и не доверяет ему. Он уже представлял себе, как погибнет на каком — нибудь далеком заснеженном горном склоне где — то у Полярного круга.
Самолет лишь с натяжкой можно было назвать пассажирским.
Вдоль бортов были откидные сиденья, поэтому пассажиры сидели рядком, лицом друг к другу. Отопления не было вовсе, и Гроуфилд ощущал холод сиденья даже сквозь пальто. Он засунул руки в карманы, нахохлился и угрюмо следил за облачками пара от дыхания попутчиков. Самолет тронулся почти мгновенно, но очень медленно и неохотно. Он долго тащился по льду, подпрыгивая и дрожа. Казалось, его задачей было не взлететь, а рассыпаться на части. В конце концов он, очевидно, счел эту задачу невыполнимой и все — таки поднялся в воздух. Наверное, никакой другой самолет в мире никогда не был так тяжел на подъем и ленив, поэтому перед мысленным взором Гроуфилда опять замаячил заснеженный склон на краю света.
Тем не менее, набрав высоту, самолет повел себя прилично и полетел ровно, целеустремленно. Гроуфилд извернулся и, выглянув в маленький иллюминатор, увидел внизу отдаленные заснеженные горные склоны; кое — где блестел лед, озаренный солнцем. Снег, озера, потом — темная зелень. Северные канадские леса.
В самолете стоял шум, который был громче, чем в вагоне нью — йоркской подземки, но Гроуфилд все равно попытался завязать разговор, прокричав Марбе на ухо:
— Долго нам лететь?
Ответ Марбы он разобрал только со второй попытки:
— Меньше часа!
Что ж, дела не так уж плохи.
Гроуфилд только теперь понял, как он привык к часам. Без них он чувствовал себя затерянным в дебрях времени. Он не знал, давно ли взлетел самолет, и был уверен, что с тех пор прошло не меньше полутора — двух часов. Расспрашивать Марбу ему не хотелось: Гроуфилд считал, что это было признанием своей слабости, а таких вещей следовало избегать.
Тем не менее, он уже был на пределе и решил медленно досчитать до ста. Если за это время самолет не начнет снижаться, он все — таки спросит Марбу, который час. Гроуфилд начал считать и, когда дошел до трехсот двадцати семи, самолет резко лег на правое крыло. Гроуфилда прижало к борту, он вздрогнул и встрепенулся.
Остальные, как выяснилось, тоже. Все принялись переглядываться, обмениваясь виноватыми улыбками, выглядевшими довольно странно на фоне артиллерии, которой были обвешаны улыбающиеся люди. Гроуфилд оторвал взгляд от этой построенной на контрастах картины и посмотрел в иллюминатор. Далеко внизу виднелось еще одно замерзшее озеро, на берегу которого стояла горстка домов. Над двумя или тремя трубами вился дымок.
Самолет сделал один плавный круг, словно шел по невидимому пологому спиральному желобу, и нырнул вниз, к озеру. Казалось, теперь он летел слишком быстро, вокруг мелькали заснеженные горы, поросшие соснами. Посадка вышла весьма жесткой, самолет негодующе заскрипел и застонал. Он был похож на куль картошки, который бросили на пандус на овощной базе. Потом он пошел юзом, но пилоту удалось совладать со штурвалом, и он более — менее гладко довел самолет до стоянки.
Когда смолк шум моторов, наступила тишина, которая показалась Гроуфилду полной странных глухих звуков. У него заложило уши, и он зевнул, прогоняя боль. Звуки сменили тональность, но не исчезли, и Гроуфилд сказал:
— Я невысокого мнения о ваших военно — воздушных силах.
Марба улыбнулся.
— Приходится довольствоваться крохами со стола великих держав, — ответил он, поднимаясь, и Гроуфилд последовал его примеру.
Их никто не встречал. Было не больше трех часов дня, но красный солнечный диск в чистом небе висел уже низко, и в домах на берегу озера горел свет. С виду они казались уютными, удобными и теплыми, и Гроуфилд с радостью зашагал по запорошенному снегом льду следом за своими спутниками.
— Что это за место? — спросил он у Марбы.
— Наверное, бывший лагерь лесорубов, — ответил тот. Потом его превратили в охотничий приют, а сейчас сдали нам в аренду.
— Кто сдал?
— Один сочувствующий, — с холодной улыбкой проговорил Марба.
— Мне нравится ваша манера отвечать на вопросы, — сказал Гроуфилд.
— Еще бы. Я ничего от вас не утаиваю.
Заслышав рев моторов, Гроуфилд оглянулся. Проклятье!
Самолет разворачивался и полз по льду, очевидно, намереваясь взлететь навстречу ветру.
— Он что, улетает? — спросил Гроуфилд.
— Ничего, нас отсюда вывезут, — ответил Марба и взял его за локоть. — Пойдемте в дом, там тепло.
