– Да?
– Да.
– Зачем? Я хочу сказать, что поесть мне не мешает, наверное, но если я буду… хм… развлекаться в разгар неприятного дела, это не порадует никого из тех, кто ждет от меня разрешения этой катавасии. Начиная с адмирала Форпатрила и его команды, должен заметить.
– Это порадует квадди. Они очень гордятся балетом Минченко, и если они увидят, что ты проявляешь интерес к их культуре, это только пойдет тебе на пользу. Труппа дает представление лишь один или два раза в неделю, в зависимости от пассажиропотока в порту и сезона… а у них что, тут есть сезоны? Времени года в любом случае… так что нам может больше не представиться случай. – Ее улыбка стала лукавой. – Там аншлаг, но Бел заставил Гарнет Пять подергать за ниточки и абонировать нам ложу. Она присоединится к нам там.
Майлз моргнул.
– Она хочет пристать ко мне насчет Корбо, так?
– Думаю, что да. – Поскольку он с сомнением сморщил нос, Катриона добавила: – Я сегодня разузнала о ней побольше. Она – очень известная личность на станции Граф, местная знаменитость. История о нападении на нее барраярского патруля была во всех новостях. Поскольку она – выступающая актриса, перелом руки временно лишил ее возможности выступать, не говоря уж о том, что подобное деяние само по себе ужасная вещь. В глазах квадди это чудовищное оскорбление их культуры.
– О, просто блеск! – Майлз потер переносицу. Нет, это не воображение. Голова у него действительно разболелась.
– Да. Так что вид Гарнет Пятой, сердечно чирикающей с барраярским посланцем, вполне дружески и без претензий, – это как, по-твоему, стоящая вещь с пропагандистской точки зрения?
– Ага! – Он помолчал. – Если только она не впадет в буйную ярость из-за того, что я пока что ничего не могу ей пообещать насчет Корбо. Тут ситуация довольно непростая, а парнишка оказался не настолько сообразительным, как хотелось бы.
– Она, судя по всему, личность весьма эмоциональная, но далеко не дура. Во всяком случае, я так поняла со слов Бела. Не думаю, что Бел морочил мне голову и организовал все это с целью спровоцировать публичный скандал. Но, возможно, у тебя есть повод думать иначе?
– Нет…
– Как бы то ни было, я уверена, что ты в состоянии справиться с Гарнет Пять. Просто будь обаяшкой, как всегда.
Майлз напомнил себе, что оценка Катрионой его персоны не совсем объективна. Слава богу.
– Я весь день напролет старался обаять квадди, но без особого успеха.
– Если ты ясно даешь понять, что человек тебе нравится, то очень трудно устоять перед тобой. И Николь сегодня играет в оркестре.
– А! – оживился Майлз. – Это стоит послушать.
Катриона была чертовски наблюдательной. Он нисколько не сомневался, что всю вторую половину дня она ловила культурные вибрации, уходящие далеко за пределы местной моды. Значит, балет квадди.
– Ты наденешь свой чудесный новый наряд?
– Для того и купила. Мы почтим артистов тем, что приоденемся ради них. А теперь влезай в форкосигановский мундир. Бел скоро за нами придет.
– Я бы предпочел остаться в своем унылом сером. У меня такое чувство, что демонстрировать квадди барраярский мундир в данный момент – не самая лучшая идея, выражаясь дипломатично.
– На Посту Три – наверняка. Но совершенно бесполезно наслаждаться у всех на виду их искусством, если мы будем выглядеть, как все прочие никому не известные планетники. Думаю, что сегодня вечером нам обоим необходимо выглядеть настолько барраярцами, насколько это возможно.
Майлз подумал, что, если его увидят вместе с Катрионой, это тоже пойдет на пользу делу, хотя в этом не столько пропаганды, сколько чистой воды преимущества. Он задумчиво похлопал ладонью по боку, где сейчас не было меча.
– Верно.
Глава 6
Бел вскоре прибыл к «Кестрелу», сменив свою рабочую униформу на сногсшибательный, но веселенький оранжевый дублет с блестящими, украшенными звездами синими рукавами, штаны с разрезами и отворотами на уровне колен, темно-синие получулки и магнитные сапоги. Кажется, вариации этого стиля – судя по менее яркому облачению Гринлоу – были местным писком моды как у мужской, так и женской части населения, независимо от наличия или отсутствия ног.
Гермафродит повел их в тихий уютный ресторан с обычным здесь панорамным окном с видом на станцию и открытый космос, расположенный в гравитационном секторе. За окном изредка тихо проплывали баржи и катера, добавляя притягательности картинке. Несмотря на силу тяжести, благодаря которой пищу подавали на обычных тарелках, местечко все равно отражало архитектурные пристрастия квадди: столы на индивидуальных колоннах различной высоты с использованием всех трех измерений помещения. Официанты летали вверх-вниз на гравикреслах. Оформление понравилось всем, кроме Роика, который чуть шею себе не свернул, пытаясь бдить сразу в трех плоскостях. Но Бел, заботливый, как всегда, к тому же отлично знакомый с процедурами безопасности, обеспечил Роика персональным насестом над их группой, откуда оруженосец мог обозревать весь зал. Роик взобрался на свою наблюдательную вышку, несколько успокоившись.
Николь поджидала их за столом, откуда открывался самый лучший обзор в окно. На ней был облегающий наряд из черного трикотажа и тонкой радужной ткани, а в остальном она мало изменилась с тех пор, как Майлз видел ее в последний раз много лет и п-в-туннелей назад. По-прежнему худенькая, грациозная даже в своем флитере, с чистой кожей цвета слоновой кости и коротко стриженными волосами цвета воронова крыла, а в глазах – как и прежде – плясали чертенята. Они с Катрионой оглядели друг друга с нескрываемым любопытством и мгновенно завязали разговор, лишь изредка обращаясь к Белу с Майлзом.
Темы беседы были весьма разнообразными, как и великолепная еда, непрерывно подаваемая отлично обученными и ненавязчивыми официантами. Музыка, садоводство, техника станционной биологической переработки привели к обсуждению динамики роста населения квадди и методов – технических, экономических и политических – создания новых поселений в увеличивающейся вдоль пояса астероидов цепочке. Лишь старые эпизоды военной истории по общему молчаливому согласию выпали из темы беседы.
Когда в перерыве между последним блюдом и десертом Бел повел Катриону в дамскую комнату, Николь, дождавшись, когда они удалятся за пределы слышимости, тихонько сказала Майлзу:
– Рада за вас, адмирал Нейсмит.
Майлз коснулся губ.
– Порадуйтесь за Майлза Форкосигана. Я, например, безусловно за него рад. – Поколебавшись, он все же спросил: – Следует ли мне также порадоваться за Бела?
Ее улыбка стала слегка напряженной:
– Это знает только Бел. Я покончила с космическими путешествиями. Я наконец обрела свое место, свой дом. Бел тоже по большей части кажется вполне довольным жизнью здесь, только… Бел ведь планетник. Мне говорили, что у них начинаются проблемы с ногами. Бел поговаривает о том, чтобы принять подданство Союза, и все же… Почему-то никак не соберется подать прошение.
– Уверен, что Бел хочет этого, – сказал Майлз.
Николь пожала плечами и допила последние капли лимонада. В преддверии вечернего выступления она предпочла воздержаться от вина.
– Может быть, секрет счастья – в умении жить сегодняшним днем, а не заглядывать в будущее. А может, это всего лишь привычка самого Бела, приобретенная им за прошлую жизнь. Риск, опасности – все это наложило свой отпечаток. Не знаю, способен ли Бел изменить свою натуру и какой вред может принести такая попытка. Возможно, слишком большой.
– М-м-м, – промычал Майлз. «Я не могу приносить им ложную клятву или частичную верность», – сказал Бел. Очевидно, даже Николь не знает о втором источнике доходов – и опасности – Бела. – Должен
