Фактически человек в Кетер не вступает ни в какие отношения с этими ботинками и шляпами.
Ты, говорят они, претендуешь быть человеком в Кетер (я на самом деле не претендую). Почему же тогда ты не надеваешь ботинки на голову и шляпы — на ноги?
Я могу лишь ответить, что, будучи человеком в Кетер (это ни что иное, как аргумент), не состою ни в каких отношениях равно как с ногами и головами, так и с ботинками и шляпами. И с какой стати стану я (со своей высоты) наклоняться и беспокоить этими радикальными переменами в туалете джентльмена в Малкут с головой и ногами, который, в конце концов, для меня не существует? Я мог бы легко надеть ботинки ему на плечи, голову — на одну ногу и шляпу — на другую.
Короче, почему бы не быть праведным ирландским джентльменом, даже если у вас имеются безумные идеи по поводу мироздания?
Очень хорошо, говорят мои друзья без тени смущения, тогда почему бы этого не придерживаться? К чему прославлять испанских цыган, если вы женились на дочери священника?
Зачем заявлять, что вы можете настолько же хорошо повеселиться за 18 пенсов, насколько обычный человек повеселится за огромную сумму денег? Ах! Позвольте мне представить вас господину из Тиферет; это тот самый господин, который пытается возвысить своё сознание от Малкут до Кетер. Этот господин из Тиферет находится в дьявольской дыре! Теоретически он знает всё о точке зрения Кетер, и практически всё о точке зрения Малкут. В результате чего он начинает противоречить Малкут; он отказывается позволить Малкут завладеть его мыслями. Он продолжает объявлять во всеуслышание, что нет разницы между козлом и Богом в надежде гипнотически навязать себе (как и было) восприятие их идентичности, что является его собственной (предвзятой и неверной) идеей о том, как выглядят вещи с позиции Кетер.
Этот господин творит великие чудеса; сильнодействующее врачевание. Он, действительно, находит золото в куче навоза и скелеты в телах красивых девушек.
В Абиэгне — Святой Горе Розенкрейцеров, послушник не обнаруживает ничего, кроме гроба в центральном храме; и всё же в этом гробу находится Христиан Розенкрейцер, который мёртв и жив на веки вечные и является хранителем ключей от Ада и Смерти.
Да! Ваш господин из Тиферет, дитя Удачи и Справедливости, зрит в корень!
Но он представляется весьма смешным созданием как господину из Малкут, так и господину из Кетер.
И, тем не менее, он наиболее интересный господин; и мы все должны пройти этот этап, прежде, чем просветление падёт на наши головы, способность Кетер зрить поверх Облаков, окаймляющих гору Абиэгну.
Убегая и возвращаясь, как Керубим, мы можем снова попробовать преобразить нашего друга-горбуна в представительного солдата. Отклонение от темы не будет являться в полной мере таковым; поскольку оно призвано пролить свет на вопрос, касающийся ограничений скептицизма.
Мы поставили под вопрос точку зрения Малкут; было бы абсурдно с ней согласиться. Но позиция Тиферет непоколебима; Тиферет не нужно говорить о том, что Малкут абсурден. Тогда мы развернём свою артиллерию против Тиферет, которая так же терпит крах; но Кетер нахмурится в ответ. Атакуйте Кетер, и она падет; но Йециратическая Малкут по-прежнему на своём месте… до тех пор, пока мы не достигнем Кетер Ацилут и Вечного Света, и Космоса, и Ничто.
Таким образом, мы отступаем, отбивая тылы; каждый раз, когда солдат погибает от удара горбуна; но пока мы отступаем, всегда рядом с нами есть солдат.
До конца. Конец? Будда считал, что количество горбунов бесконечно; но почему бы не быть числу самих солдат несметным?
Однако так может быть, в этом и суть; горбуну требуется момент, чтобы убить своего человека, и чем дальше мы продвигаемся, тем больше времени это занимает. Вы можете растереть меж пальцев в золу царство грез мальчика, как это и было, но прежде чем вы сможете обрушить физическую вселенную, он потребует вымуштровать своих горбунов так дьявольски блестяще, чтобы они сами стали ужасно похожи на солдат. И представляю себе, что вопрос, способный пошатнуть сознание Самадхи, мог бы дать преимущество одному из гренадеров Фридриха.
Бесполезно нападать на мистика с вопросами о том, уверен ли он, что Самадхи поможет ему поправить его плохое здоровье; это всё равно, что просить охотника быть очень осторожным, дабы не нанести вред лисице. Окончательный вопрос, — единственный, который, действительно, разбивает Самадхи вдребезги, — это такая величайшая Идея, что она достойна гораздо большего восклицания, чем все какие- либо предыдущие восклицания, за всю их вопросительную форму.
И имя тому вопросу — Ниббана.
Возьмём, к примеру, этот случай с душой.
Когда Мистер Джудас МакКэбидж спрашивает Человека на Улице, почему тот верит в существование души, Человек, заикаясь, отвечает, что он всегда об этом только слышал; естественно, МакКэбидж без труда доказывает с помощью биологических методов, что у него нет души; и с солнечной улыбкой каждый следует дальше своей дорогой.
Но МакКэбидж бессмысленно тратит свои силы на философа, чья вера в существование души зиждется на самонаблюдении; нам необходим более тяжелый металл; возможно, Юм сослужит нам службу.
Но Юм, в свою очередь, оказывается абсолютно бесполезным, будь он противопоставлен индусской мистике, которая заключается в постоянном, интенсивном наслаждении своим ново-открытым Атманом. Потребуется оружие Будды, чтобы разрушить «его» замок.
Сейчас идеи МакКэбиджа банальны и скучны; те идеи, что касаются Юма, — жизненные и зрелые, в них есть некая радость, большая, чем радость Человека на Улице. Таким образом, также и мысль о Будде, Анатта, — намного более привлекательная концепция, чем философское Эго, как у деревянной куклы, или рациональная артиллерия Юма.
Не получится ли также, что мы будем ловко владеть этим оружием, которое разрушило наше малое, наши воображаемые вселенные, когда-либо проливающие свет на ту самую, более реальную? Не получится ли, что мы будем также воспринимать взаимозависимость Вопросов и Ответов, неотъемлемую связь тех и других так, что (также, как 0 умноженное на m представляет собой неопределённость) мы разрушим абсолютизм либо вопросов (?), либо восклицаний (!) путём их чередования и уравновешивания, пока в наших последовательностях?!?!?!? …!?!?… нас уже ничто не будет интересовать, касательно того, каким окажется окончательный символ, любой отдельный символ, который будет таким же незначительным количеством по отношению к размаху последовательности? Не является ли это последовательностью геометрической прогрессии, с положительным коэффициентом и бесчисленно бесконечной?
Тогда в свете всего процесса мы понимаем, что нет абсолютного значения амплитуды размаха маятника, хотя его ось удлиняется, его скорость замедляется, и его амплитуда шире с каждым размахом.
Что должно нас интересовать, так это анализ точки, из которой он свисает, — неподвижной, расположенной высоко надо всеми вещами! Нам, к сожалению, приходится наблюдать все это, беспомощно цепляясь за маятник и испытывая отвращение к нашему бессмысленному раскачиванию туда-сюда над бездной! Нам следует взобраться по оси, чтобы достичь той точки, но — подождите одно мгновение! Каким тусклым и слабым стало наше сравнение! Можем ли мы придать какое-либо верное значение фразе? Я сомневаюсь в этом, видя то, что мы приняли за ограничения раскачивания. И на самом деле может оказаться, что в конце раскачивание равно 360 градусам, таким образом, точка восклицания (!) и точка вопроса (?) совпадают; но это не то же, что и полное отсутствие раскачивания, пока мы не идентифицируем кинематику со статикой. Что же с этим делать? Как же определить словами такие таинственные вещи? Неужели это так, что даже считается, будто бы истинная Тропа Мудрого лежит в совершенно иной плоскости относительно его продвижения по тропе Знаний и Транса? Мы уже были вынуждены обратиться к четвертому измерению, чтобы проиллюстрировать (если не объяснить) сущность Самадхи.
Ага, скажут знатоки, Самадхи — это не конец, а начало. Вы должны рассматривать Самадхи как нормальное состояние сознания, которое дает Вам возможность начать исследования; также, как пробуждение — это состояние, из которого вы переходите в Самадхи, сон — состояние, из которого Вы перешли в пробуждение. И только из Саммасамадхи — продолжительного транса правильного характера —
