проливным дождем.
Короче, это был тот тип погоды, когда любая деятельность вне дома должна была быть обдумана. Даже короткая прогулка в магазинчик за углом была мучительна. На погоду указывали как на главную причину роста числа убийств и самоубийств. Поговаривали, что если погода не улучшится в ближайшее время, возникнет массовая депрессия, которая вызовет волну беспорядков, гангстерских войн и множество людей может потерять контроль над своим поведением.
Поэтому солнце, улыбнувшееся людям в середине апреля, было как манна небесная.
Мартин Лоуренс лениво вытащил ноги из-под одеяла и коснулся пола босыми ступнями. Он протер руками заспанные глаза и, вскочив на ноги, начал быстро вращать руками, с удовольствием слушая, как хрустят кости в суставах. Двадцать пять раз коснувшись пальцев ног, он стряхнул ночную вялость. Без колебаний плюхнувшись на пол, он проделал несколько отжиманий. После этого он без передышки перешел к серии глубоких наклонов. Наклоны вправо сопровождались громким хрустом, похожим на звук ломающейся ножки жареной индейки. Вздохнув, он с улыбкой на лице сделал глубокий вдох. Это был ритуал, который он проделывал каждое утро всю жизнь, сколько себя помнил. Это был самый быстрый способ проснуться и со свежими силами начать новый день. Этот ритуал помогал ему пережить тяжелые времена, через которые прошла его семья. Но кто сейчас не шел по этому тернистому пути, кроме разве что очень богатых?
Сгибая и разгибая ноги, он старался двигаться так быстро, как мог, никуда при этом не перемещаясь. Что дает бег на месте? Он лишь позволяет никуда не двигаться по-настоящему быстро. Он не мог стоять на месте во время бега. Двигая коленями, он постепенно приблизился к темно-зеленой занавеске, закрывавшей окно его спальни. Он поднял уголок занавески и внезапно закрыл глаза, ослепленный ярким сиянием.
– Что это?
Он перестал двигать ногами, не веря собственным глазам, затем полностью открыл занавеску. Яркий солнечный свет ворвался в окно, залил комнату. С детской улыбкой на лице Мартин смотрел в окно своей спальни.
– Моя сладкая, – позвал он, делая ударение на последний слог.
Из его постели раздался стон, сопровождавшийся легким шорохом одеяла.
– Проснись, моя сладкая, – настойчиво повторил он, – здесь есть кое-что, что ты должна увидеть.
«...должна увидеть...» донеслось сквозь туман, и она попыталась открыть глаза. Тупая боль пронзила ее веки, и слабые электрические разряды пробежали по нервным окончаниям всего тела. Ее веки были крепко склеены сном.
– Да, Энни, – голос, подобный раскату грома, заставил ее открыть глаза, – ты должна увидеть. – Ну! – голос стал тише. – Как я тебе нравлюсь?
Ледяная дрожь пробежала по ее телу.
Над ней нависло лицо или то, что стало с лицом. Ее окутало его дыхание с запахом свежевырытой земли. Она отчаянно уцепилась за мысль, что это всего лишь видение. Клочья изодранной плоти свисали с призрачного лица, сухожилия веревками извивались вокруг белесых костей. Под обветрившейся иссохшей кожей что-то извивалось и корчилось. Розовые огни сверкали в дьявольских глазах, змеиный язык бешено скакал между черных губ. Могильный запах тела заполнял все вокруг, сильное зловоние вызывало тошноту. Атрофированные окоченевшие мышцы стонали, когда существо опускалось, садясь на нее верхом.
Она была парализована.
Собрав остатки воли, она попыталась сопротивляться, но ее отчаянные попытки были тщетны, обрывки сна все еще окутывали ее, продлевая ночной кошмар.
Арктический холод сковал ее, когда существо овладело ею. Его холодный конец врывался в тепло ее тела. Против воли она почувствовала, что начинает реагировать, и даже когда она пыталась освободиться, то чувствовала, что ее тело начинает предательски колебаться в такт движениям ее противника. Перед глазами вспыхнули ослепительные белые огни, и когда толчки прекратились, она почувствовала холод излившегося в нее семени. Она открыла глаза и увидела отвратительное лицо, маячащее перед ней. Она с ненавистью взглянула в его глаза.
– Зачем? – простонала она.
– Увидишь, – прошептала тварь глухим голосом, леденящим, как осенний ветер. – Все хорошо. И назови мне его Энди.
– Энди или Энни? – спросила она, неуверенная в его словах. Она смотрела, как он исчезает, постепенно расплываясь в воздухе, стекая как вода. Он растворился.
Она, казалось, погружается в вихрь густого тумана, падая вниз, все ниже и ниже, и когда она была уже там, свернувшись в своей постели, сквозь темноту прорвался голос Мартина. Она продолжала лежать, свернувшись, закрыв глаза и притворяясь спящей, пока к ней не вернулось самообладание. Холод в ее теле постепенно превращался в легкое оцепенение и затем исчез вместе с воспоминаниями о кошмаре перед пробуждением.
«Все в порядке, – думала она, – я цела и невредима в своей постели».
– Здесь кое-что, что ты должна увидеть.
– Угу, – сонно пробормотала она в ответ.
– Нет, действительно пора вставать. У нас сегодня чертовски прекрасное утро, нельзя спать в такое время. Давай поднимайся с кровати и получи хорошую дозу солнечного света.
– Марта, я устала.
– Устала, моя глупышка! – сказал он, устремляясь к кровати. – Поднимайся наконец! Кроме того, приготовь завтрак и накорми изголодавшуюся семью. – Он несколько раз энергично встряхнул матрац и вновь подбежал к окну. – Жизнь становится лучше для нас, Энни. – Он выглянул в окно и смотрел, как улицы наполняются людьми и суетой. До последнего времени улицы были пустынны, словно в городе призраков. Город пробуждался от длительной спячки. – Мне кажется, что сегодня день, когда у нас будут новости и мы сможем начать жить со свежими силами.
Энни выскользнула из постели и облачилась в домашний халат и доживающие свой век, потерявшие
