Джин бросила половник в мойку и ответила спокойно:
– Я вылила бы на него кипяток.
– Знаешь, что я тебе скажу: он привлекает богатых клиенток, а это выгодно ресторану, поэтому его держат. И его не выгонят. Поняла? И ты не связывайся с ним – он подонок и трус, а это плохое сочетание. – Рита поморщилась.
– Мне уже Фрэнк объяснил, – сказала Джин.
– Да… Фрэнк… – Рита не стала продолжать. Она помогла Джин загрузить тележку чистой посудой и сама повезла в кухню.
Джин пошарила в мойке: посуды не было. Стянув с рук перчатки, она вышла в ту дверь, в которую ушли Арчи и Рита, и попала в коридор, короткий и узкий. В конце его были две двери. Одна, Джин знала, в кухню. Она открыла вторую. Там тоже был коридор, но длиннее и шире. Он заканчивался окном или дверью, задернутой тяжелой, плотной портьерой. Джин чуть отодвинула ее. И увидела ресторанный зал.
Зал был ниже. Джин находилась как бы на балконе, откуда ей было видно все и всех: столики под белыми крахмальными скатертями, на которых, отражая свет люстр, сверкали бликами хрусталь и серебро. Женщин, соревнующихся уникальностью нарядов и драгоценностей, мужчин – в белом и черном; официантов в синей униформе, плывущих с подносами между столами.
Джин смотрела на женщин, мысленно одевая себя в их платья и украшая их драгоценностями. И решила, что она красивей многих этих самоуверенных дам!
Среди официантов она различала Арчи, вихлявшего по паркету. Казалось, он предлагал этим разодетым старухам не деликатесы под разными соусами, не экзотические салаты, а себя…
– Вы кто такая?
Джин обернулась. За ее спиной стоял крупный мужчина в длинном голубом фартуке. Взгляд у него был строгий, и Джин растерялась:
– Я?..
– Нас здесь двое, – сказал он. – Кто я – мне известно. А вот вы… Что вы здесь делаете?
– Смотрю…
– Это я понял. Вы новая мойщица?
– Да…
– Идите и мойте посуду. И больше чтобы я вас здесь не видел!
Когда смена кончилась, Джин отказалась от ужина за общим столом и поплелась на другую сторону улицы, в свою спальную нишу. Фрэнк сварил ей кофе, но, пока донес его. Джин уже спала, забыв зачеркнуть в календаре очередное число.
Второй день показался ей тяжелее первого, потому что она не успела за ночь отдохнуть. Дважды ей возвращали одну и ту же сковороду, а она не понимала, какого черта им надо! На третий раз явился сам шеф-повар. Это был тот самый, что застал ее вчера, когда она подсматривала в зал. Джин стояла раскрасневшаяся, с распаренными руками в прозрачных резиновых перчатках.
– Как зовут? – спросил шеф.
– Кого?
– Свое имя я знаю.
– Джин…
– Первый день?
– Второй.
– Ну да, второй. Через неделю будет легче.
– Через неделю я загнусь.
– Ты?.. Да ты всех нас переживешь! – Он улыбнулся ей с высоты своего роста.
Она вздохнула.
– Хорошо. Я постараюсь.
– Старайся.
Он ушел в свою сверкающую, компьютеризированную кухню. Джин проговорила вслед:
– Постараюсь пережить вас всех!..
Но он уже не слышал. Зато произнесенная ею фраза развлекла ее, и она дала себе слово поужинать со всеми, а дома, прежде чем завалиться спать, посмотреть телевизор…
Шеф оказался прав: через неделю Джин уже не валилась с ног и не засыпала, едва кончалась смена. Но работу возненавидела.
– Франк! – спросила она двоюродного брата. – Что надо делать, чтобы быстро перевели в бар?
– Хорошо работать.
– Если я буду хорошо выполнять эту работу, меня никто не переведет на другую.
– А если плохо, тебя выгонят.
– Вот я и спрашиваю: что надо делать?
