– Я знаю… – И пошла впереди Стива, предоставив ему любоваться ею.
Бассейн был пуст. Ни толстой леди, ни ее лысого супруга в соломенной шляпе уже не было. Надувной матрац слегка покачивался, и на нем сидела маленькая, с воробья, птица с синей каймой на сложенных крыльях.
Вода в бассейне была прозрачной до самого дна и приятно прохладной. Джин плыла, не оглядываясь, она не сомневалась, что Стив догонит ее. Он догнал, и они поплыли рядом. Доплыв до матраца, они остановились. Стив положил руку на плавучую опору, спина его поднялась над водой, и Джин рассмеялась.
– У тебя и на спине веснушки!
– Тебе это неприятно?
– Нет, мне нравится! – Она едва не выпалила: мне все нравится в тебе! Однако понимала, что это было бы слишком. Но по ее глазам он прочитал недосказанное и произнес:
– У тебя тоже все о'кей!
– Но у меня нет веснушек!
– Я хотел сказать, что мне нравится в тебе все.
Стив осторожно погладил ее по волосам. Она тоже ухватилась за край матраца, делая вид, что хочет взобраться на него, и пряча лицо от Стива. Но не выдержала, подняла голову:
– Пора есть мороженое…
Они вышли из воды, и солнце мгновенно обсушило их тела… Джин хотела идти на террасу ресторана, но Стив сказал, чтобы она возвращалась в домик.
– Я скажу, чтобы мороженое нам принесли туда.
Он пошептался с официантом. Джин удивилась, что, кроме пожилых супругов, они никого не встретили.
– Подожди до вечера, – все столики будут заняты, – пообещал Стив.
– А мы будем здесь до вечера? – Она пустила в ход проверенный прищур.
– Если ты этого хочешь. – Он пристально смотрел на нее.
Джин ответила беспечно, скрывая смушение:
– Почему бы нет!
Официант принес поднос с вазочками мороженого, бутылку воды, бокалы, составил все на стол в маленькой гостиной и ушел.
Кроме стола в гостиной была пара кресел и телевизор. В спальне стояла огромная широкая кровать. Тень деревьев за окном и опущенные жалюзи создавали прохладу и полумрак.
– Мы уедем… совсем вечером? – спросила Джин.
– Что значит «совсем»? Ты хочешь спросить, уедем ли мы поздно?
– Да.
– Это зависит от тебя.
– А потом расстанемся – и все?
– Что ты имеешь в виду?
– Мы больше никогда не встретимся? – Можем встретиться, если захочешь.
Они говорили осторожно, ощупью пробираясь к тому главному, что их волновало.
– Ты этого хочешь? – спросила Джин.
– Да. А ты?
Она кивнула, и это означало ответ на другой вопрос, который оба подразумевали.
– Иди ко мне! – позвал он.
Джин все еще была в розовом эластичном бикини. Он одним движением разъединил застежку, и она уже не казалась, а на самом деле была обнаженной. Тело ее пахло водой и солнцем, было прохладным и горячим одновременно. Его рука в веснушках, поросшая светлыми мягкими волосками, обняла ее и осторожно, но настойчиво привлекла к себе. Джин уткнулась в грудь Стива. Волосы на его груди щекотали ей нос. Джин чихнула и засмеялась. Стив ладонями приподнял ей подбородок и, наклонившись, стал целовать ее губы…
У Джин уже был короткий роман – так она считала. Если только несколько вечеров после танцев в дискотеке с шофером Диком можно назвать романом. Джин разрешала Дику запускать руки за лифчик не потому, что ей было приятно, – просто фермерские дочки шептались о любовных утехах с такими таинственными недоговоренностями, что любопытство Джин не могло устоять.
Проделывая с Джин то, что он проделывал с другими молодыми фермершами. Дик тяжело и шумно дышал, и это смешило Джин. Дик обижался. Говорил, что этот дурацкий смех сбивает его с настроя. Но Джин так и осталась бесчувственной к его ласкам. Она спокойно пережила окончание романа. Страдать начала, только когда узнала, что после дискотеки Дик уединяется с докторской дочкой…
Сейчас Джин стояла в объятиях Стива, и ей казалось, если Стив разожмет руки, она упадет. Но он продолжал целовать ее, и горячая волна растекалась по ее телу.
Господи! – думала Джин. Пусть так будет всегда! Она произнесла последнее слово вслух. Стив спросил:
