На стоящей перед ним тарелке возвышались три огромных куска ветчины. Он осторожно положил на каждый кусок три печеных яйца, затем поколебался и в конце концов полил все блюдо густым кленовым сиропом.
– Лейтенант, – тихо сказал он, – вы должны мне помочь.
– С вашим завтраком я не желаю иметь ничего общего, – сказал я слабым голосом.
– Я не шучу!
Он развернул пакетик сахара и подержал его с минуту над чашкой, затем передумал, высыпал его в ложку со взбитыми сливками и отправил к себе в рот.
– Бен Лютер, – внезапно сказал он, – делает все для того, чтобы посадить меня в тюрьму.
– За что?
– Именно это я и хотел бы знать. – Он нерешительно посмотрел на уже пустую тарелку перед собой, колеблясь, поесть ему сначала или продолжить разговор.
Жадность победила, и он заменил пустую тарелку на полную. Полив взбитыми сливками пирог с сыром, он буквально утопил его в кленовом сиропе. – Черт! – сказал он неразборчиво с набитым ртом. – Я уже два раза звонил Бену, а он даже не захотел разговаривать со мной. Я позвонил Джуди Мэннерс, но она окатила меня ледяным презрением, а Руди даже не подошел к телефону. Заваривается какая-то каша, лейтенант, и у меня есть подозрение, что варить ее собираются из меня.
– Это, должно быть, настоящий экстаз для такого гурмана, как вы! – восхищенно сказал я. – Каннибал, питающийся собственной плотью!
– Я говорю совершенно серьезно! – запротестовал он.
– Я тоже. И плюс ко всему, у меня на руках нераскрытое дело об убийстве. Так что, надеюсь, вы меня простите.
– Но я могу чем угодно поклясться, что это как-то связано с убийством! – сказал он удрученно.
Он рассказал мне все ту же историю, которую я уже слышал прошлой ночью, умудряясь при этом с завидной скоростью опустошать тарелки.
– Мы с ним договорились встретиться в половине одиннадцатого в его отеле, – продолжал он. – Я, к сожалению, задержался и опоздал на час. Но его уже не было. Я просидел в вестибюле часов до двенадцати, но так и не дождался.
– С чего вы взяли, что это имеет отношение к убийству? – спросил я.
– Видите ли, – он вежливо кашлянул. – подписи на этих контрактах действительно подлинные, лейтенант.
Я не верю Бену Лютеру, которому якобы секретарша сообщила, что с подписей сняты копии. Сейчас они даже не желают выслушать меня – ни он, ни Равель, ни Мэннерс. Это значит, что они договорились.
– Я займусь этим, – сказал я. – Что-нибудь еще?
– Нет. – Он тщательно вытер губы белой салфеткой. – В некоторых отношениях Бен – человек опасный. Несколько неуравновешенный, так сказать. – Он неопределенно покрутил пальцем около виска. – У него бешеное соображение и.., да вы вчера утром сами все видели. – Он секунду помолчал. – Этот человек может неизвестно до чего дойти, сам себя взвинчивая.
– Вы хотите, чтобы в случае чего полиция вас защитила? – спросил я.
– Не в смысле грубой силы, – сказал он. – Но Лютер не пришел вчера вечером, а сегодня утром они меня избегают все трое. Смешно называть это простым совпадением. Они наверняка договорились, и я хотел попросить вас, чтобы вы выяснили, в чем дело.
– Покорно благодарю, – сказал я. – С чего вы взяли, что они создали антихаркнессовскую коалицию?
Он медленно покачал головой:
– Может быть, им понадобился своего рода козел отпущения. А может быть, это из-за вас, лейтенант? По-моему, вы наступили на чью-то мозоль.
– Если и так, я сделал это случайно, – проворчал я сердито.
– Договор есть договор, – сказал он. – Но к убийству я не хочу иметь ни малейшего отношения. Я стараюсь быть вежливым с этими людьми, лейтенант, потому что я все-таки хочу поставить свою картину, но жертвовать собой ради них я не намерен. Всякой вежливости есть предел.
– Почему вы опоздали на встречу с Лютером? – спросил я.
– Я был на Парадиз-Бич, мы с Джуди обговаривали сценарий, – сказал он. – Там еще был ваш сержант, как его там… Сикник!
– Полник, – поправил я его рассеянно. – Вы не помните, Джуди говорила по телефону, пока вы у нее сидели?
– Кто-то звонил Руди, – сказал он. – Но он как раз вышел, и разговаривала она. При чем тут это?
– Простое любопытство, – сказал я.
– Вы не забудете о контрактах? – Его голос посуровел. – Лютер что-то затевает, и я ему не доверяю, и никогда не доверял!
– Он вам тоже, – сообщил я.
– Вы его уже видели сегодня утром?
– Это было вчера ночью, – сказал я. – И его рассказ был значительно короче вашего.
