– Что правда, то правда, – сказал он. – Мне тридцать два, и в каком-то смысле я мальчишка. А еще я Советник, то есть человек не от мира сего, по определению. Первое – неизбежность, а по поводу второго я искренне сожалею.
– Да вы понимаете, что натворили? Прекратите упражняться в остроумии. Садитесь. Будьте любезны сосредоточиться и отвечайте на мои вопросы серьезно.
– Я понимаю, что натворил. Я сказал правду, сказал то, что думаю.
– И в такой день вы надеялись попасть в цель? В тот самый день, когда престиж мой настолько высок, что я смогла запросто вышвырнуть вас из зала Заседаний, и даже никто не пикнул?
– Пикнут еще, успеется. Образумятся, начнут дышать ровнее и пикнут. Будет протест. Может быть, он уже зреет сейчас. Уверяю вас, ко мне еще сильнее прислушаются после ваших драконовских издевательств надо мной.
– Никто к вам не прислушается. Если мне покажется, что вы будете продолжать заниматься тем, чем занимались, в моих глазах и глазах всех вы по-прежнему останетесь изменником.
– Тогда я должен буду предстать перед судом. А в суде праздник будет на моей улице.
– Не рассчитывайте на это. Чрезвычайные полномочия Мэра безграничны, хотя прибегают к ним редко.
– На каком же основании вы прибегнете к использованию чрезвычайных полномочий?
– Найду основание. Придумаю, изобрету. Не волнуйтесь, у меня достанет воображения, чтобы рискнуть. Не заводите меня, молодой человек. Либо мы сейчас здесь придем к согласию, либо вы никогда больше не будете разгуливать на свободе. Остаток своей жизни вы проведете за решеткой. Это я вам гарантирую.
Они не сводили глаз друг с друга. Серо-стальные глаза Бранно, казалось, видели собеседника насквозь. А взгляд светло-карих глаз Тревайза был язвителен и саркастичен.
– Какого рода согласие вы предлагаете, Мэр?
– Ага, Вам любопытно. Так-то лучше. Следовательно, вместо перепалки займемся разговором. Итак, ваше мнение.
– Вам оно прекрасно известно. Я так понимаю, что вместе с Советником Компором вы уже успели основательно покопаться в моем грязном белье.
– Я хочу все услышать из ваших уст – в свете только что разрешившегося кризиса Селдона.
– Что ж, отлично, если вы этого хотите, Госпожа Мэр! (Чуть было не сорвалось с языка «старуха».) Образ Селдона был просто потрясающе точен. Поразительно, невообразимо точен – а ведь прошло уже пять веков, Насколько мне известно, это его восьмое по счету явление. В ряде случаев во время явлений в Склепе никого не было. Но как минимум однажды, во времена правления Индбура III, он наговорил такого, что было ох как далеко от реальности. Правда, тогда появился Мул. Но когда, когда еще он был настолько точен, как сегодня? – Тревайз усмехнулся и сам себе ответил: – Никогда, Госпожа Мэр, на нашей памяти Селдону не удавалось так четко, до мельчайших подробностей обрисовать ситуацию.
– Вы что, хотите сказать, что нынешнее явление Селдона было спектаклем? Что кто-то придумал ему текст роли – я, к примеру, и какой-то актер сыграл ее?
– Это не так уж невозможно, Госпожа Мэр, но я этого сказать не хотел. Правда гораздо более горька. Я верю, что мы видим истинный образ Селдона, что описание нынешней исторической ситуации есть то самое, что он подготовил пятьсот лет назад. То же самое я сказал вашему приспешнику, Коделлу. Надо сказать, дока он в ведении допросов. Так ловко все обстряпал, что теперь, похоже, не найдется в Академии большего тупицы, чем я.
– Да. Запись вашего допроса в случае необходимости будет использована, чтобы Академия могла убедиться, что вы на самом деле никогда не были оппозиционером.
– Ну, это уж вы извините! – Тревайз театрально развел руками. – Оппозиционер я и оппозиционером останусь. Плана Селдона не существует, заявляю я вам, – не существует в том смысле, в каком мы привыкли его воспринимать, верить в него, – его не существует по меньшей мере уже два столетия, Я уже не первый год подозревал это, и то, что мы выслушали сегодня в Склепе, только подтвердило мои подозрения.
– Потому что Селдон оказался прав? Настолько прав?
– Именно. И не улыбайтесь. Это железное доказательство.
– А я не улыбаюсь. Я вас слушаю. Продолжайте.
– Но откуда взялась такая точность? Ведь два века назад анализ Селдоном тогдашней ситуации оказался в корне ошибочным! Тогда минуло триста лет после основания Академии, а он уже успел так ошибиться. То есть напрочь ошибиться!
– Это, Советник, вы сами только что прекрасно объяснили. Все из-за Мула. Мул был мутантом с интенсивнейшим ментальным полем, и в Плане никак не мог быть предусмотрен.
– Но он, как бы то ни было, существовал – можно это было предусмотреть или нельзя. План был разрушен. Мул правил недолго, наследников у него, слава богу, не было. Академия восстановила свою независимость и влияние, но вот как мог План Селдона вернуться на круги своя, как можно было заштопать в нем эту громадную дырищу?
Бранно нахмурилась и сжала кулаки.
– Ответ вам известен. Мы были одной из двух Академий. Вы читали учебники истории?
– Читал. Еще я читал принадлежащее перу Аркади Дарелл жизнеописание ее бабки – эта книжка была в школьной программе, но я читал и ее роман. Знакомы мне и разнообразные воззрения на историю Мула, высказанные в более поздние времена. Имею я право на сомнения?
– Какого рода сомнения?
– По официальной версии, мы, Первая Академия, призваны были сохранить знания в области физики и
