Речь ее немного утратила гладкость. Гласные превратились в дифтонги. «Прибыла» она произнесла как «пре-и-была», а «Гею» как «Ги-е-йю».
– Вы, девчонка, сопровождать нас?
Женщина выпрямилась во весь рост и ответила гордо:
– Я – это Гея, так же, как любой другой. Я дежурила на станции.
– Вы? Вы были одна на корабле?
– Да, – сказала она. – Это было все, что нужно.
– И теперь корабль пуст? И станция?
– Меня там больше нет, джентльмены, но она не пуста. Она там.
– Она? Она – это кто?
– Она – станция. Она – Гея. Я ей не нужна. Она сама держит ваш корабль.
– А что же вы, простите, делаете на станции?
– Дежурю.
Пелорат потянул Тревайза за рукав, а тот стряхнул его руку. Пелорат снова ухватил его за рукав и прошептал:
– Не кричи на нее так, Голан. Она совсем ребенок. Позволь, я все улажу.
Тревайз сердито мотнул головой, но Пелорат спросил:
– Молодая дама, как ваше имя?
Женщина просияла в ответ на добрый голос Пелората.
– Блисс, – ответила она.
– Блисс… – повторил Пелорат. – Чудесное имя. Но наверняка не полное.
– Конечно, нет. Имя из одного слога – это смешно. Нужно было бы все время удваивать его, и мы не смогли бы отличить одного от другого, и тогда мужчины не знали бы, за какое тело погибать. Мое полное имя – Блиссенобиарелла.
– Ох, это же язык сломать можно…
– Что вы? Всего семь слогов. Это совсем немного. У некоторых моих приятелей имена из пятнадцати слогов, и мы никогда не устаем комбинировать слоги в разных сочетаниях друг для друга. На «Блисс» я остановилась, когда мне стало пятнадцать. Мама называла меня Ноби – представляете?
– На Стандартном Галактическом «блисс» означает «экстаз» или «удивительное счастье», – сказал Пелорат.
– И на геянском языке тоже. Он не слишком сильно отличается от Галактического. А «экстаз» – это как раз то впечатление, которое мне хотелось бы производить.
– А меня зовут Джен Пелорат.
– Я знаю. А другого джентльмена, этого крикуна, – Голан Тревайз. Мы получили весточку с Сейшелла.
Тревайз подозрительно прищурился:
– Как это, интересно, вы получили весточку?
Блисс обернулась к нему И спокойно ответили:
– Не я лично. Гея.
Пелорат вмешался:
– Мисс Блисс, вы не будете возражать, если мы минутку побеседуем наедине с моим спутником?
– Нисколько. Но вообще нам надо торопиться.
– Мы недолго.
Пелорат подхватил Тревайза под локоть, и тот неохотно последовал за ним в соседнюю каюту, где Тревайз шепотом спросил:
– На кой черт? Это исчадие ада наверняка читает наши мысли.
– Читает или нет – неважно, просто психологически нужно было нам уединиться на минутку. Послушай, дружочек, не надо на нее так наскакивать. Сделать мы все равно ничего не можем, ну зачем же так грубо с ней себя вести? Она ведь тоже ничего сделать не может. Ее послали за нами, вот и все. На самом деле, пока она тут, с нами, мы, скорее всего, в безопасности. Они бы не послали ее сюда, если бы хотели уничтожить корабль. Будешь хамить, вот тогда, глядишь, и уничтожат и корабль, и нас в придачу после того, как заберут ее.
– Ненавижу беспомощность! – пробурчал Тревайз.
– Кто же ее любит, дружочек? Но если ты будешь вести себя как последний хам, беспомощности от этого не убавится. Будешь всего-навсего беспомощным грубияном, и все. О дружочек, только не обижайся – выходит, я тебе тоже грублю… но только эта девушка… она ни в чем не виновата!
– Джен, – прошипел Тревайз, – да она тебе в дочки годится!
Пелорат вытянулся в струнку, запрокинул голову.
