Песах Амнуэль
На следующий год — в Иерусалиме
Хобби бывают всякие. На той еще родине я знал человека, который на досуге рисовал облака. Невинное, казалось бы, занятие, но в ясный безоблачный день он чувствовал себя отвратительно, не находил себе места, и все домашние молили Бога, чтобы тот послал на небо хоть какое-то завалящее облако.
Что до Иосифа Лямпе, то его хобби и вовсе выходило за пределы разумения соседей. Представьте себе небольшой израильский городок в пустыне Негев — Офаким, скажем, или Арад. Все так красиво, безумно скучно и, как утверждает пресса, бесперспективно. Все друг друга знают. О Лямпе, например, знали, что в России до своего отъезда он работал в Радиофизическом институте, имел жену, дочь и собственную моторную лодку, на которой каждое лето совершал походы вверх или вниз по реке Днестр, где стоял на слиянии с рекой Ушица его родной город с одноименным названием. Впрочем, Иосиф Лямпе лишь родился в старой Ушице, а жил и работал в Киеве. И вот скажите мне для начала, почему он не совершал свои лодочные прогулки по реке Днепр, до которой от его дома было рукой подать, а непременно отправлялся поездом в Могилев-Подольский, где за определенную мзду старый его знакомый хранил моторку в своем дровяном сарае?
Так я о хобби. Лодочные прогулки для Иосифа были не хобби, а лишь способом отдохновения. А хобби заключалось в том, что Иосиф коллекционировал геопатогенные зоны. Чем патогеннее, тем интереснее. Известные всем зоны его не интересовали. Собирал он только те, что обнаруживал сам или обменивался со своими коллегами по увлечению. Вы не знаете, как можно обмениваться геопатогенными зонами? Очень просто: вы обнаруживаете зону и сообщаете о ней членам своего клуба (Лямпе состоял в «Экстрастаре», но есть множество других), не выдавая координат; ваш коллега, со своей стороны, сообщает о своей находке. После чего вы вместе посещаете обе зоны — свою и коллеги, — лично снимаете параметры, и все — зона «ваша», можете занести ее в каталог. Разумеется, ваш коллега таким же образом пополняет собственный реестр.
Перед тем, как поселиться в Офакиме (хочу заметить, что на самом деле городок называется иначе, но мой герой просил не выдавать его адреса, и потому — пусть будет Офаким), семейство Лямпе промыкалось год в Тель-Авиве, сменив три съемные квартиры исключительно из-за того, что силовые линии геоинформационного поля здесь были немыслимо запутаны и дурно влияли на самочувствие. Иосиф был уверен, что только из-за неправильного расположения линий он не может устроиться на работу в престижную фирму. Что до хобби, то и в Израиле он нашел подходящую компанию лозоходцев и сенситивов. Совместными усилиями им удалось отыскать для семейства Лямпе замечательную геоинформационную структуру в означенном Офакиме.
Нельзя сказать, что ближайшие родственники Иосифа (жена, дочь семнадцати лет и престарелая мать) относились к его увлечению с надлежащим уважением. Скорее наоборот, поскольку постоянные поиски отца семейства ничего, кроме беспокойства, не приносили. Мать, к примеру, несколько месяцев спала на кухне, ибо в спальне оказалась совершенно жутка геопатогенная зона. Старушка не желала понимать, что сын печется об ее здоровье, и смертельно обижалась — за что ее так, на старости-то лет?
— Мама, — вздыхал сын, — я тебе уже четверть века объясняю, что силовые линии геоинформационного поля здесь вот, где ты хочешь поставить кровать, изгибаются вот так, а потом вот так, и это опасно. Ты хочешь помереть от рака?
— Так я все равно помру от рака, — отвечала мать, — и папа мой, пусть ему там будет хорошо, помер от рака, а дед, говорят, тоже. От судьбы не уйдешь, так хоть поживу на старости лет прилично…
Из чего следует, что мать Иосифа была фаталисткой, в то время как сам Иосиф желал распорядиться своей жизнью по законам науки.
Я не сказал еще, что семейство Лямпе репатриировалось в 2020 году — все помнят, какой это был год для нашей страны. Во-первых, кризис в «Безеке»: забастовки, стачки, связь барахлит, заказываешь по системе «интерматтер» бифштекс, а получаешь через минуту пережаренные куриные стейки. Я сам как-то заказал из квартиры по модему фильм о турецко-балканском конфликте 2002 года (нужно было для работы), а получил в ту же минуту крутое порно с персональным участием, и пока отбился от навалившихся на меня девиц, растерял всякое желание заниматься не только историей, но и сексом.
Это, впрочем, во-первых. А во-вторых, в том памятном году палестинцы неожиданно заявили, что договор о передаче под контроль ООН всего Иерусалима не может быть ратифицирован, поскольку евреи, дескать, намерены использовать миротворческие силы для сопровождения молящихся хасидов на Храмовую гору. Как ни отнекивался премьер Либкин, переубедить своего палестинского коллегу ему не удалось, и в результате, если вы помните, подписание всеобъемлющего договора было отложено на пять лет.
В общем, время было беспокойное (а когда оно, собственно, было спокойным?). И хотя геопатогенная обстановка в Офакиме оказалась действительно приличной, душа Иосифа Лямпе так и не нашла покоя. Да и как может найти покой душа еврея, если бастует «Безек», а солдаты ООН разгуливают по иерусалимской улице Бен Иегуды?
Если бы Иосиф работал (на стройке, например), и у него не было времени заниматься мыслительной деятельностью, возможно, сейчас мы жили бы в другом мире — к лучшему это или нет, судите сами.
Для того, чтобы почувствовать геофизическую аномалию, Иосифу не нужны были ни рамка, ни лоза. Он водил руками вверх-вниз, влево-вправо и чувствовал, как по коже начинают мелко-мелко бегать мурашки. Если зуд шел от ладони к локтю, значит, зона была опасной. Если наоборот — жить можно. Родные привыкли — если Иосиф вдруг начинал размахивать руками, будто делал зарядку, это означало, что он проверяет место, на котором стоит, на предмет последствий для здоровья.
Началась эта история 12 мая 2022 года — в День Иерусалима. Поскольку бывшая столица Израиля вот- вот могла перейти под международный контроль, все евреи устремились в Святой город, предвидя, что другая вероятность прикоснуться к белым камням представится не скоро. Люди шли пешком, с детьми и плакатами, демонстрируя любовь к Иерусалиму и тоску по нему, которая не стала меньше за две тысячи лет. Поселенцы демонстрировали желание жить в Гило или Неве-Якове, обе полиции — еврейская и палестинская
— подавляли беспорядки, хасиды и прочие ультраортодоксы выстроились цепью от Меа Шеарим через всю Яффо и через бывший еврейский квартал Старого города — к Стене плача, пробиться через все эти кордоны и демонстрации было трудно, но Иосифу Лямпе с женой и дочерью (маму оставили в Офакиме поправлять здоровье в условиях благоприятной геопатогенной обстановки) удалось проскользнуть.
Они стояли на площади перед Стеной плача в толпе, смотрели поверх голов на огромные древние камни, в стыках между которыми уже выросли небольшие деревца, и Иосиф неожиданно сказал:
— Рая, я понял теперь, почему это место — святое.
— Ты лучше выведи нас отсюда, — сказала жена, — а то раздавят.
Но уйти оказалось труднее, чем добраться. Народ все прибывал, в толпе поговаривали, что вот-вот начнутся массовые беспорядки, и поселенцы пойдут громить арабов, но дальше разговоров дело так и не пошло, и потому, дождавшись грандиозного фейерверка, люди начали понемногу расходиться. Добираться до Офакима было уже поздно, и семейство Лямпе остановилось на ночлег у Гуревичей, олим из Риги, известных лозоходцев и сенситивов.
— Я понял теперь, почему это место — святое, — повторил Иосиф за ужином, когда хозяин усадил гостей в углу салона, где располагалась благоприятная для здоровья геофизическая аномалия. Иосиф лично проверил это место и убедился: да, влияет отлично.
— Только теперь? — удивился хозяин дома. Он посещал семинары по истории еврейского народа, по знакам Торы, по связи Торы с наукой и еще несколько мероприятий как просветительского, так и исследовательского характера, и потому слова Иосифа показались ему лепетом дилетанта. Такого от своего гостя он не ожидал.
— Да, — твердо ответил Иосиф. — Я чувствую. Вот здесь.
Он показал правую руку от ладони до локтя. В подробности вдаваться не стал, ему вовсе не хотелось рассказывать о том, что, когда его сжимали в толпе у Стены плача, он почувствовал резкую боль в обеих руках, а потом от затылка побежала струйка энергии, будто вода, стекающая на землю. Энергия легко прошла по левой руке и растаяла, а правая будто онемела. Иосиф не мог ни разогнуть ее, ни даже пошевелить пальцами. Более того, рука, будто у бронзового памятника, указывала куда-то в сторону города
