к тем людям в шахте, и спрашивать их заново, и начинать сначала…
Они вернулись в пещеру, и в изнеможении повалились на камни. Уже все понимали, что, скорее всего, им придется вернуться ни с чем.
Наутро, – если можно было бы назвать утром пробуждение в кромешной темноте, Илуге сразу отыскал Донгая и Ягута. Втроем они быстро нашли тот завал, о котором говорила Янира.
Донгай угрюмо глянул на потолок:
– Главное, чтобы не обрушился, если мы откатим пару камней. Трещин нет вроде… Но если я крикну – уходим немедленно.
В голосе его была настоящая тревога, и Илуге не сомневался, что тот знает, что говорит.
Им удалось откатить и осторожно спустить вниз пару крупных камней, прежде чем Илуге смог протиснуться в образовавшееся отверстие. В лицо ему пахнуло холодом.
– Здесь вода, – крикнул он, съезжая вниз по груде мелких камушков, – Много воды!
Вода блестела, отражаясь от стен, срываясь вниз тысячами капель, словно бы выпевая звонкую нежную мелодию. Илуге поднял факел повыше и увидел озеро, чьи очертания теряются в темноте.
– Что там? – крикнул Донгай из темноты.
– Озеро, – ответил Илуге, шлепая мокрыми насквозь сапогами вдоль берега, – И пещера. Большая.
– Далеко не уходи. Я приведу людей, – крикнул Донгай снова. Следом послышался стук осыпающихся камней и Илуге увидел огонь факела Ягута.
– Этот путь может никуда не привести, – сказал он мрачно, глядя, как в прозрачной зеленовато-голубой воде расходятся круги от падающих капель.
– Это последняя надежда, – коротко сказал Илуге. Вода уже доходила ему до колен, а края пещеры так и не было видно, – Но ведь вода всегда находит путь…
Ягут пробурчал что-то неразборчивое.
– Это последняя надежда, – упрямо повторил Илуге, – Если и здесь тупик – возвращаемся.
Он осторожно шел вдоль берега. Иногда приходилось снова спускаться в воду, – там, где берега обрывались отвесно. Однако пока можно было идти, если бы не нестерпимый холод: вода была ледяной.
Из-под ноги что-то метнулось и Илуге с удивлением увидел белесую рыбу, испуганно шарахнувшуюся вглубь. ' Как они здесь живут?' – промелькнуло в голове.
Илуге шел вдоль берега, погружаясь все глубже. Вода уже доходила ему до пояса, когда он, наконец, выбрался на берег и лег на камни, стуча зубами. Мысль о том, что придется возвращаться обратно, порождала новую волну неудержимой дрожи.
– Впереди проход, – крикнул он в темноту.
– Подожди, мы идем к тебе, – это Ягут. Факелы замелькали, затем повисли над водой и медленно поползли вперед. Послышался шум скатываемых камней, – должно быть, Донгай привел подмогу и они расширяют проход.
'Надеюсь, он знает, что делает, и проход не обрушится, замуровав нас здесь' – подумал Илуге, и почувствовал новый приступ удушающего ужаса. Если это случится, он останется здесь, в темноте. И если есть вода, смерть может оказаться…медленной.
Илуге добрался до узкой высокой расщелины, уходившей во тьму. На ее дне журчал небольшой ручеек, вытекавший из озера. Моток веревки на его плече был уже совсем тоненьким. Илуге привязал веревку к камню и ступил внутрь. Этот проход уже не был сделан человеческими руками – только вода, веками окатывая стены, сделала их округлыми. Пройдя несколько десятков шагов, Илуге нашел было ответвление, однако, ступив в него, увидел только бездонный колодец, в который беззвучно падали капли. Поспешно отступив, он глянул вверх: там, будто связка огромных полых стеблей камыша, целились в него каменные трубы, роняя капли. Зрелище было странное и по-своему красивое. Илуге подумал, как далеко в земле тянутся эти чудесные трубы.
Сзади зашуршали шаги двух человек. Илуге обернулся и увидел мокрого Ягута и Яниру в сухой одежде. Уже открыл рот, чтобы выругаться, но промолчал. Какое это сейчас уже имеет значение?
Они шли еще долго, очень долго. Сначала кончилась веревка Илуге, и они навязали на нее новую. Проход сменился еще одной пещерой, высокой и узкой, без всяких ответвлений, потом опять потянулся куда-то вперед и вниз. Ручеек журчал под ногами, но было скользко, и можно было в любой момент оступиться. Кончилась вторая веревка, потом третья, а они никак не могли дойти до конца.
Илуге остановился, обреченно держа в руках обрывавшуюся веревку, и глядел в темноту.
– Мы вернемся, – нерешительно сказала Янира, – Возьмем новые веревки.
– Погоди, – прогудел Ягут, опуская девушке руку на плечо, – Вы идите. Я останусь с факелом, – В таком узком тоннеле деваться некуда, так что все равно, если будете возвращаться, наткнетесь на меня. Идите. Может, уже совсем близко…
Они двинулись дальше. Идти без веревки было не страшно, пока сзади горел факел Ягута, но потом… потом Янира уже откровенно прижалась к нему. Илуге казалось, что в темноте рядом по стенам движутся какие-то тени, что эти тени что-то невнятно шепчут ему…
Илуге поглядел на свой факел и увидел, что он почти погас. Это последний.
– Сколько осталось у тебя? – спросил он у Яниры.
– Еще два есть…
Один на дорогу обратно, один про запас…
– Возвращаемся, – глухо сказал он.
– Подожди, – Янира схватила его за руку, – Должен же ручеек куда-то вывести! Это уже близко, я чувствую! Мне даже показалось…я почувствовала какой-то запах. Мы не можем уйти, не пройдя до конца, когда уже зашли так далеко!
– А если обратно придется идти в темноте?
Губы девушки побелели так, что Илуге увидел это даже в слабом свете факела.
– Значит, так. Они ведь все равно найдут нас – здесь нет других проходов.
Еще одна небольшая пещера кончилась осыпью. Ручеек исчезал под ней, еле слышно журча внизу Им удалось взобраться наверх, откуда вела еще одна бесконечная галерея, с большим трудом: Илуге буквально втащил девушку за собой. Тяжело дыша, они глядели в темноту.
– Стало как будто еще холоднее, – пожаловалась Янира сквозь зубы. Илуге был с ней согласен – его мокрые сапоги и штаны, казалось, задубели так, что вот-вот заскрипят.
– Янира, – он провел рукой по стене и почувствовал, как тают в пальцах снежинки, – Это иней. Я видел его, когда мы входили.
Зашипел и погас второй факел, и пришлось поджечь последний.
– Все равно придется идти в темноте, – пожала она плечами, – Ручеек приведет нас обратно.
– Без света мы ноги себе переломаем, – сказал Илуге, однако сделал несколько неуверенных шагов вперед. Такое ощущение, что они пришли еще в одну пещеру, – огромную. У нее был только один проход – далеко наверху. Слабый свет выхватывал из темноты причудливое ледяное кружево, точно заколдованное царство старухи Ен-Зимы. Зрелище было завораживающе прекрасным.
' Это лучшая могила, что я бы желал для нас', – с мрачной иронией подумал Илуге.
– Стой здесь, – сказал он девушке и полез вверх, уже не чувствуя ничего – ни надежды, ни гнева, – одну только бесконечную усталость. Если они останутся живы, ему придется придумать новый план. Тени теперь плясали прямо у него перед глазами, настойчиво шепча, изгибаясь, ухмыляясь. Илуге почему-то отчетливо видел перед собой лицо Орхоя Великого, слышал его хриплый насмешливый голос, словно он снова стоял за его плечом.
Нагромождение камней казалось бесконечным. Наконец, Илуге, тяжело дыша, буквально выполз на верхний край небольшой площадки.
– Илуге! – он услышал в голосе Яниры нотки паники. Должно быть, перевалившись через камни сюда, он заслонил свет и оставил ее одну, в темноте…
Он не должен был тащить ее сюда, даже ради такой благой цели, не должен был. Сейчас он повернет назад… Факела хватит уже совсем ненамного…
Из последних сил он вглядывался в тьму.Неверный свет догорающего факела плясал, высвечивая причудливые тени вокруг. В горле пересохло, колени предательски дрожали. Это догорает факел – или у
