полигон, где они начали резвиться. Была зима, холод страшенный, но 'Репины' не вылезали из боксов до тех пор, пока не предоставили мне тридцатьчетверку и ЗиС-3, выкрашенные по их задумке.
Когда я, вызванный их звонком прибыл на место, чернявый, которого звали Олег Семиницкий, дыша на руки, гордо показал в открытые ворота, за которыми стояли плоды совместных трудов и сказал:
– Вот. Мы сначала на эскизах все прикинули, а потом уже на самих объектах. Жалко, что нам не дают их в поле выгнать, там бы вы наглядно убедились в действенности маскировки.
Но я убедился и так, потому что хлопая глазами глядел на Т-34-85 в чуть ли не 'цифровом' камуфляже. Во всяком случае, эти рубленые линии наслаивающихся геометрических фигур, были очень похожи именно на 'цифру'! А Олег продолжал:
– Мы еще исходили из ваших слов, об уровне образования в Красной Армии, поэтому постарались максимально упростить саму схему наложения цветов. Сделали несколько полотняных трафаретов. Подсчитали общее количество расхода краски и дали пропорции смешивания.
– А это что за конструкция?
Оторвавшись от созерцания танка и дивизионной пушки, я обратил внимание на макетный стол и стоящую над ним высокую, до потолка стремянку.
– Это? Это мы моделировали, как тридцатьчетверка в летнем камуфляже будет смотреться на местности, из кабины немецкого самолета-разведчика. Даже фото делали. А вон там, за брезентом, такой же стол, но с зимним пейзажем. На нем мы другие решения проверяли и после проверки, выкрасили уже настоящую технику.
– Ну вы блин, даете – я отвечал Семиницкому, а сам обшаривал глазами стол в поисках модели танка, но так его и не найдя, уточнил – вы модельку уже убрали?
Олег по детски рассмеялся и протянув руку, взял со стола удивительно тонко сделанную копию танка, размером с коробок спичек.
Осторожно разглядывая модель, я поинтересовался:
– Из пластилина сделали? Да как классно все! Даже десантные скобы есть!
– Нет. Из глины. Вася у нас скульптор, вот и постарался.
– И как все выглядит на фото?
– А вы сами посмотрите...
Разглядывая четкую, контрастную фотографию, я нашел место где стоял незамаскированный танк только потому, что видел откуда его достал Олег. И то, танк я толком и не рассмотрел, настолько он сливался с местностью. Восхитившись результатами деятельности пацанов, я уже хотел бежать с этим к Ивану Петровичу, но перед моим уходом, Семеницкий пояснил, что этот камуфляж подходит только для данной, конкретной модификации танка. Для Т-34-76 он уже будет другой. Для ИС-2 совсем другой. Ну и так далее.
– Даже набалдашник на конце ствола может изменить картину. А уж если форма башни будет иная, то весь эффект сразу пропадает. Поэтому рисунок должен быть индивидуальный для каждого типа танка или самолета. Это очень важно!
Кивнув, я поблагодарил ребят и сказав, что их головы и руки еще будут востребованы, помчался к Колычеву, унося с собой снимки сделанные студентами.
Глава УСИ, который в начале к моей идее отнесся довольно равнодушно, разглядывая фотки чесал затылок, хмыкал и в конечном итоге на ближайшем совещании поднял этот вопрос на самом высоком уровне. Вот так это дело, в конце концов и дошло до Верховного. Тот, исходя из своей привычки не откладывать решений в долгий ящик, вызвал вояк из конторы где разрабатывали обычный камуфляж.
Военные чины, презрительно оттопыривали губу, морщились и всячески хаяли творение 'подростков'. Но усатый вождь, назначив художникам куратора – целого генерал-майора артиллерии, выдвинул на мой взгляд очень толковую идею. Он просто назначил испытания. Да еще добавил при этом:
– Не будем спорить товарищи. Лучше как говорится – один раз увидеть... Просто возьмем взвод танков в обычном маскировочном окрасе и в том, что предлагают, как вы говорите 'подростки'. А товарищи летчики, артиллеристы и танкисты, которые будут их облетывать, засекать, или вести учебный бой, нам скажут свое мнение.
Я этого уже не застал, так как отбыл к Гусеву, но было известие, что на тех соревнованиях, 'Айвазовские', победили с разгромным счетом. А затем, на заводы и в мехмастерские пошли циркуляры и инструкции связанные с этим нововведением. Из ребят же организовали официальную группу по разработке новых видов камуфляжа. И уже летом я узнал, что после проведения войсковых испытаний было выяснено, что потери наших танкистов которые подверглись нанесению 'цифры', снизились почти на восемь процентов, а мои студенты представлены к наградам и даже выдвинуты на соискание государственной премии.
Но, судя по моему новому комбезу, их деятельность техникой теперь вовсе не ограничивается. Похоже их задействовали и в легкой промышленности... А для нас это – большой гут! И лично для меня это тоже показатель. Показатель того, что могу хоть что-то толковое предложить. Не в смысле чего-то глобального и всеобъемлющего, а вот так – ориентируясь на собственную смекалку.
Ведь чем дольше идет война, тем более и более опытными и знающими бойцами становятся окружающие люди. Я то хорошо помню, насколько внимательно – открыв рот и растопырив уши меня слушали окружающие тогда, в сорок первом. Ведь и запуск РС с самодельных станков был для них откровением. Добыча тротила из старых снарядов, дощечка с зарубками – для стрельбы из станкача ночью, подленькое минирование трупов гранатами, да и многое, многое другое в начале войны было откровением.
Просто мне, в свое время, дядя Саша давал знания, которые были основаны на опыте и Великой Отечественной и Корейской и Вьетнамской и Афганской войны. А ведь я перечислил только наиболее крупные конфликты второй половины двадцатого века... Поэтому в лето начала войны, я и выступал эдаким гуру и знатоком. И все потому, что людям бывшим тогда рядом со мной, просто неоткуда было набраться настолько специфических навыков. Практически все знания первой мировой и гражданской, с утра 22 июня сразу устарели, а нового опыта бойцы еще не наработали. Зато сейчас...
Сейчас, по сравнению с некоторыми спецами, я просто – щегол пестрожопый. И реально оценивая, теперь отношу себя к середнячкам. Крепким, но не более того. А чтобы вообще не скатится вниз, приходится постоянно учиться, общаться и набираться СВОЕГО опыта. Я и раньше не был чужд поднять профессиональную подготовку повыше, но вот случай со Славкой Кубиком, меня вообще подстегнул конкретно.
Ведь насколько изящно он действовал – предугадал психологическое состояние противника, учел его привычки, а потом, объединив это с обыкновенным атмосферным давлением, сумел провести блестящую разведку кишащей немцами местности. Я бы там засыпался...
Так что хоть это и отдает паранойей, но быть даже в середняках вовсе не хочется. Ибо все что не 'лучший' – чревато для здоровья. И пусть народ вокруг говорит, что Лисов и так – 'настоящий волчара', только я никогда после того случая, не упускал момента поговорить и с разведчиками и с артиллеристами и с танкистами и с летунами. Причем, не просто потрепать языком, а именно обменяться опытом. Ведь у каждого человека, за годы боевых действий, появились свои наработки и наблюдения. Даже у обозников, можно столько интересного и применительного к нашей работе узнать... Вон, полгода назад, один ездовой говорил...
В стороне щелкнул сучок и я, отвлекшись от воспоминаний, перенес свое внимание в ближнюю зону. Ха! Да у нас гости. Упитанная мохнатая свинья и с ней три полосатых поросенка похрюкивая, принялись увлеченно копаться под дубом, растущим метрах в тридцати от нас. Слегка пихнув ногой Пучкова, я глазами показал ему на свинок и изобразил, как будто зубами стягиваю с шампура кусок мяса. Гек плотоядно улыбнулся, а кабаниха, видно что-то почуяв перестала рыть землю и принюхалась. Поводив рылом, она как самонаводящаяся ракета развернулась к нам и коротко хрюкнула, после чего вся семейка бесшумно исчезла в зарослях.
В принципе это можно считать за показатель отсутствия поблизости людей. У кабанов нюх такой, что собака позавидует, да и осторожные они до невозможности. А так – кабанчики гуляют, птицы не орут обеспокоено. Значит:
– Гек, можно менять позицию. Пойдем в квадрат 20-19, заодно и разомнемся...
