Я удивился:
– Это, в каком смысле?
– В самом обычном. В смысле – цвета кожи. Внешне ведь, мы ничем не отличаемся от европейцев и они подсознательно ждут схожих с ними поведенческих реакций, а их нет! – Стас хлопнул себя кулаком по ладони, продолжая – Нет, потому что у нас совершенно другой менталитет. СОВЕРШЕННО. И вот когда до них дойдет, что мы пусть и белые, но ДРУГИЕ, то отношение поменяется. Ведь, к примеру, к тем же японцам до войны не было никаких претензий. Да, делают харакири – несколько конечно варварское занятие, но это традиция и поэтому воспринимается европейцами спокойно. Кланяются безостановочно, орут в самых неожиданных местах, едят всякую гадость. Но это совершенно никак не влияет на отношение, потому что европейцы внутренне к подобному готовы и воспринимают такое поведение как само собой разумеющееся. А вот по отношению к нам – влияет и еще как!
Во как... а ведь если подумать, то так оно и есть. Мордально мы действительно ничем не отличаемся и инострики, наших за границей, начинаю вычислять даже не по русскому говору, а по немеряному потреблению горячительных напитков, купанию в фонтанах и яростных драках с грабителями, которые тоже сразу не распознают в своих жертвах русских. Только когда пьяненький турист, вместо того чтобы покорно отдать кошелек здоровенному негру, начинает метелить этого самого негра, да еще и радостно материться, до грабителя доходит, что он круто попал, потому что нарвался именно на выходца из России.
Только вот, как изменить это отношение, я не очень понимал. То есть, конечная цель понятна, но вот как ее добиться? Спросил у Стаса. Тот, подумав несколько секунд, ответил:
– Вообще, разрабатывается очень обширная и комплексная программа. И для внутреннего применения и для внешнего. Вот для внешнего, мы просто начнем создавать образ русского. Вон, как в Штатах делают. Ты ведь можешь сразу ответить, как представляешь себе обычного, среднего американца?
– Могу – я с готовностью выпрямился на стуле – это жирная свинья, которая заботится только о собственном благополучии. Своих родителей он сдает в дом престарелых, а с детей, по достижении ими шестнадцати лет, начинает взимать плату за проживание в собственном доме. Науками не интересуется. Обычно умеет только писать, а с арифметикой уже полные нелады, поэтому даже элементарные вычисление, делает на калькуляторе или компьютере. Носит чехол для дирижабля, ошибочно принимая его за футболку. Считает, что весь мир должен жить по его образу и подобию. Да – очень любит себя, гамбургеры и Макдональдс.
Тверитин, пока я говорил, слушал приоткрыв рот, а потом, тряхнув головой, выставил руки вперед:
– Стоп, стоп, стоп! Я спросил не про будущего американца, а про настоящего. Сейчас, как ты себе их представляешь? Во что одеты и чем занимаются простые люди? Самый первый и самый яркий образ?
– А, вот ты о чем. Ну, тут вопросов нет. Самый яркий образ, это конечно – ковбой в прериях. Весь такой загорелый, работящий и отлично стреляющий.
– Вот. Именно образ ковбоя, в широкополой шляпе, узких саржевых брюках и с двумя 'кольтами', является наиболее ярким символом Америки. А мы создадим образ советского человека.
Я ехидно хмыкнул:
– Строителя коммунизма? И кстати, то что ты назвал 'саржевыми брюками', образованные люди, обычно называю джинсами...
Стас, на подначку внешне никак не отреагировал, ответив:
– Нет, идеологии в этом образе практически не будет. А для запада, обычный советский человек, будет выглядеть приблизительно так: крепкий, здоровый, малость грубоватый и работящий. Под европейского денди его маскировать все равно бессмысленно, поэтому мы решили отталкиваться от американского опыта. Тем более, что у нас много общего – огромные территории, многонациональность, множество неосвоенных земель. Так вот, русский, одевается обычно в гражданский вариант разгрузки (уж если она сейчас настолько популярна, то грех этим не воспользоваться) и в удобные мешковатые штаны со множеством карманов. На ногах крепкие ботинки, или полусапоги. Живет он в бревенчатой избе – эдакий коттедж из круглых бревен. Его жена или подруга, как правило небольшого роста, но фигуристая и непременно с длинной косой. Скулы высокие, глаза большие. На ногах – сапожки. Носит юбку до колен и если зима, то легкий полушубок отличной выделки. Оба – замечательные стрелки и в свободное от работы время любят поохотиться на медведя, или внезапно напавшего врага. При этом русский, на такой случай держит дома автомат, а у жены стоит любовно ухоженная винтовка с оптическим прицелом.
Слушая Тверитина я постепенно херел, но увидев хитрющий блеск в его глазах, возмущенно завопил:
– Да ты меня прикалываешь, паразит такой! А еще – главный агитатор! Постыдился бы! Я ведь на секунду подумал, что ты это серьезно... И поэтому обалдел вконец...
Рассмеявшийся Стас, перегнувшись на стуле, хлопнул меня по плечу и примиряюще сказал:
– Ты первый начал... А я – конечно, шучу. Если бы все было так просто... Но кстати, я тебе озвучил один из вариантов, который среди десятков прочих, разрабатывался нашей командой. Так что в каждой шутке, есть только доля шутки. А вообще – он мечтательно поднял глаза к потолку – нам сейчас очень-очень не хватает телевидения. В смысле – не того экспериментального вещания, которое есть сегодня, а массированного внедрения под девизом: 'Телеприемник – в каждый дом!'. Ведь это получается наиболее действенный и мощный источник пропаганды. Конечно – грамотно подобранное визуальное движущееся изображение, да еще и с наложенным текстом, может дать потрясающий эффект! Товарищ Сталин, разумеется, уже отдал распоряжение всячески форсировать работы в этой области, но ближайшие года два, до начала промышленного выпуска приемников и развертывания телесети, нам придется обходиться тем, что есть. И кстати – хотел задать тебе вопрос – ты, наверное, напалмовые бомбардировки, в своем времени, видел только на экране?
Я удивился внезапной смене разговора, но честно ответил:
– Да. А откуда ты знаешь?
Завсектора не отвечая на мой вопрос, тем временем задал следующий:
– То есть, когда предлагал свое изобретение, 'вживую' работу напалма представлял слабо?
– Почему – этот вопрос меня даже слегка возмутил – я еще с детства помню, как при подготовке бойцов спецназа, обливали напалмом стену здания, которое они атаковать должны были. Или старую технику им же поливали... Во где моща! Пирогель, броню БТРа прожигал как воск! А для запаха, туда еще тушки крыс кидали, ну, чтобы пробрало посильнее и к реальности быть ближе. Кстати, именно из-за запаха я про напалм и вспомнил. Только непонятно, как ты угадал, что сами бомбардировки, я только на экране видел?
Тверитин улыбнулся:
– Догадался. Просто мой друг был в объединенной команде, которая доводила до ума твое предложение. Да, если бы ты им тогда под горячую руку попался, я бы тебе не позавидовал.
– А что не так?
– Ну... – Стас задумался, а потом ответил – в общем-то, все не так. Мне это Савелий объяснил, как специалист. Ведь сгущенный нефтепродукт применялся еще в первую мировую войну и сошел со сцены, именно в силу своей неэффективности. То есть, он даже рядом не стоял по сравнению с поражением, наносимым обычными бомбовыми ударами. Ты, наверное, когда по телевидению результаты напалмовой бомбардировки видел, то был сильно впечатлен?
– Еще как – море огня и сгоревшие трупы.
– А в Крыму, как было?
Почесав щеку, я ответил:
– Несколько не так, но эффект был сильный!
– Вот именно что – эффект, а не эффективность! И еще учти, что твой рецепт очень сильно доработали. И даже не столько его, хотя там специалисты превзошли самих себя, а именно способ применения. Ведь как вышло – когда сверху химикам-оружейникам спустили эту задачу, то они ее выполнили очень быстро и передали получившийся продукт летчикам. А те схватились за голову, так как отлично знали, насколько мизерный результат будет при его использовании. Ведь надо не только обработать напалмом территорию, но еще и попасть в нужную цель, а это практически нереально. Только сверху требовали результата, поэтому химики и летуны провели испытания, полностью подтвердившие их опасения. Когда же они обратились к товарищу Сталину, в попытках объяснить бесполезность этой затеи, то им дали почитать
