ней надпись было невозможно.
— Ты уверен, что мы ничего не перепутали? — спросила Джесси, когда вдали показалась некрашеная хибара, одиноко стоявшая между двумя высокими деревьями. С каждой секундой возбуждение все больше охватывало ее.
— Все правильно. Мы почти приехали. — Диллон смотрел на хибару.
— Мы едем туда?
— Выглядит весьма скромно, правда?
— Да.
— Я приобрел этот участок несколько лет назад. Тогда я хотел организовать ранчо и центр реабилитации подростков при нем.
Она огляделась. Со всех сторон их окружали заросли полыни и дубовая поросль.
— Неплохое место для чего-то такого. Не думаю, что у посторонних может появиться желание приехать сюда.
— Я по-прежнему хочу использовать часть земли под центр, но сейчас дом нужен мне самому.
— Этот дом?! Диллон рассмеялся.
— Да, этот дом. В оазисе первозданной природы, вдали от цивилизации, где единственные звуки — мой собственный голос и едва слышное шуршание травы.
Джесси зябко поежилась от мысли, кто может вызывать это 'едва слышное шуршание'.
— Как тебе удается скрывать это место?
— Все привыкли, что я время от времени исчезаю на день или два. Мои домашние давным-давно перестали об этом спрашивать, а друзья считают, что им все понятно и без вопросов.
— Могу себе представить.
— Такая уж у меня репутация, — с улыбкой ответил Диллон.
Понимая, что не стоит его поощрять, Джесси тем не менее обнаружила, что улыбается вместе с ним. Он соблазнитель, каждая нормальная женщина должна была бы бежать от него без оглядки. Но едва слышный внутренний голосок убеждал ее открыть свое сердце этому человеку.
— Вот мы и приехали. — Диллон выключил зажигание. — В доме немного прохладно, но стоит растопить печь, и он прогреется очень быстро.
Пока он обходил вокруг машины, чтобы открыть ее дверцу, Джесси попробовала рассмотреть этот простенький коттедж. Кое-где на досках еще сохранились следы голубой краски. Сквозь давно немытые стекла виднелись занавески. Все имело запущенный вид, но в доме все-таки был определенный шарм.
— Хочу предупредить тебя, — сказал Диллон, когда они подошли к двери, здесь нет ни телефона, ни телевизора, но есть патефон, можно слушать музыку.
— А водопровод в доме есть?
— Есть. Есть даже электричество и аварийный генератор.
— Все удобства!
Он отпер дверь и, войдя, включил свет. Затаив дыхание, она шагнула следом, приготовившись к самому худшему. Внутри было просто и тесновато, но уютно.
— Не так плохо, — сказала она с удивлением. Главное место в комнате занимала большая черная печь. Вокруг нее с трех сторон стояли два стула и две кушетки. На одной лежала воловья шкура. Все говорило о том, что здесь живет одинокий мужчина.
— Кухня вон там, — указал Диллон на дверь справа. — За кухней ванная.
Джесси оглянулась в поисках другой двери, но безрезультатно. В противоположном углу комнаты длинными плотными гардинами была отгорожена небольшая ниша, там на маленьком столике стоял старый патефон. Слева от входной двери виднелась лестница, ведущая на второй этаж.
— А что наверху?
— Еще одна ванная и спальня. Хочешь посмотреть?
— Нет, спасибо, — поспешно ответила она.
— Тогда я растоплю печь, а ты пока можешь посмотреть кухню.
Диллон вышел на улицу, а Джесси побрела в кухню. Все равно заняться больше было нечем. Через некоторое время он вернулся. Послышался звук открывающейся дверцы печи и укладываемых в печь поленьев. Она открыла роскошный холодильник. Там обнаружился галлон молока — запас на целую неделю. Значит, Диллон либо редко привозил сюда продукты, либо проводил здесь много времени. В ванной лежал наполовину использованный тюбик зубной пасты и бритвенные принадлежности. Комната была хорошо отделанной и чистой: похоже, ею пользовались часто. — Вернувшись на кухню, она заметила на деревянном столе горшок с африканской фиалкой. Розовые цветы переливались в лучах солнца и несколько оживляли по-спартански простую кухню.
— Ты не проголодалась? — крикнул из комнаты Диллон. — В холодильнике есть прекрасные бифштексы. И цыплята. Мы можем их запечь. — Он появился в дверях. Внизу лежат овощи, а в том ящике картошка.
Джесси остановилась около стола.
— Похоже, ты проводишь здесь много времени?
Он кивнул:
— Больше чем много.
— И никто не знает об этом доме? Даже твои родственники?
— Тем более мои родственники. Диллон вошел в кухню и, присев на краешек стола, посмотрел на Джесси.
— Ты слышала, что вчера говорила моя мать? Она хочет, чтобы я поскорее женился и у нее появились еще внуки.
— Ты можешь просто сказать ей 'нет', — предложила Джесси.
— В том-то и дело, что не могу. Я хочу жениться и хочу иметь детей. Но я хочу, чтобы их воспитывала моя жена. Я не хочу создавать семью в доме, где властвует моя мать.
— Я уверена, что твоя жена это оценит. Диллон пристально посмотрел ей в глаза, давая понять, что следующие его слова относятся только к Джесси, и ни к кому больше.
— Я надеюсь.
Джесси показалось, что буквально за секунду воздух в кухне раскалился. Она отбросила назад упавшие ей на лицо волосы. Нужно было понять, что он имеет в виду. Не хочет же он в самом деле, чтобы она стала матерью его детей? Видимо, это шутка.
Несколько успокоенная такой мыслью, она подошла к холодильнику и открыла его. Ничего не видя, Джесси смотрела перед собой, радуясь холодному воздуху.
— Давай сделаем бифштексы.
— Ты хочешь?
— Да.
Диллон встал сзади, глядя в холодильник поверх ее плеча.
— Вон там. — Провел рукой по плечу, с которого сполз свитер. — Мне кажется, этот свитер сам способен совершать осмысленные действия.
— В отличие от тебя.
Она отстранилась, решив оставить Диллона в одиночестве созерцать содержимое холодильника. Но у стола остановилась. С безопасного расстояния она наблюдала, как Диллон извлекал из холодильника бифштексы. Поставив их разогреваться на медленный огонь, он повернулся к ней и тихо спросил:
— Я тебя обидел? Когда прикоснулся к тебе?
— Нет.
— Джесси, я не пытаюсь скрыть, что ты мне нравишься.
— Верно, не пытаешься. — Она оперлась руками на стол позади себя.
— Ты даже не представляешь, как сейчас прекрасна. Ты очень соблазнительна, когда стоишь так, как сейчас.
Ничуть не смутившись, Джесси подняла голову, и ее волосы рассыпались по плечам.
— Ты привез меня сюда, чтобы соблазнить?
— Я очень хочу тебя и уже говорил об этом. Но не прикоснусь к тебе, пока ты сама этого не
