нетерпеливыми, и, наконец, старый граф возмутился и потребовал, чтобы сын прекратил свои эскапады, перестал транжирить деньги, женился и повел достойную жизнь. Однако Джеральд ответил, что не собирается делать ничего подобного.
— Они напоминали двух боевых петухов! — рассказала Прунелле одна из старых сплетниц. — Никто не хотел уступать, а когда его светлость понял, что ему не удастся настоять на своем, он окончательно вышел из себя. Прунелла не раз видела графа в гневе: зрелище было не из приятных. Однако и у Джеральда характер был не из легких. Оба они были в равной степени раздражены, но кульминация наступила, когда» старый граф пригрозил сыну лишить его содержания, сопроводив это многочисленными оскорблениями. Джеральд весьма грубо и недвусмысленно сообщил отцу, что он предлагает сделать с этими деньгами.
— Пустые слова! — взорвался граф. — Когда ты окажешься на улице без средств к существованию, ты немедленно прибежишь ко мне за помощью!
— Скорее умру, чем сделаю это! — ответил Джеральд. — Можешь оставить при себе свои проклятые деньги, советы и вечное недовольство всем, что бы я ни сделал. А что касается моего наследства и этого поместья, то пусть этот дом развалится, я и пальцем не пошевелю!
Нельзя было оскорбить старого графа сильнее, но Джеральд ушел раньше, чем отец нашел для него достойный ответ.
Вскоре стало известно, что молодой мистер Уинслоу покинул Англию вместе с хорошенькой молодой женой одного из соседей, сбежавшей от престарелого мужа, который грозился «застрелить Джеральда как собаку!». После этого в течение долгого времени никаких известий не поступало.
Через месяц Франция нарушила перемирие, но о Джеральде было известно только то, что он покинул Англию и, как все думали, отправился в Париж. Не вернулась также и дама, уехавшая с ним. Несколько человек сбежали из французских тюрем, в которые Наполеон заключил всех английских путешественников, однако Джеральда среди них не было.
Прошло пять лет, и совершенно случайно дошли слухи о том, что дама, покинувшая Англию вместе с Джеральдом, умерла на Востоке от холеры. Умер ли и сам Джеральд от этой странной болезни, никому не было известно, но Прунелла помнила, что четыре года назад граф говорил ее отцу, что он получил письмо от своего друга, в котором сообщалось, что Джеральда видели в далекой Индии. Даже если бы молодой Уинслоу подумывал о возвращении домой, желание это было бы осуществить достаточно сложно: в то время попасть в Англию можно было только на военном корабле, но хотя Британия и «правила морями», путь из Индии был и далек, и опасен. Единственные корабли, отправляющиеся в это полное опасностей шестимесячное путешествие, перевозили военных.
За год до смерти отца Прунеллы со старым графом Уинслоу случился удар. Во время одного из обычных для него приступов ярости он упал без сознания, потерял дар речи и был частично парализован. После этого удара граф проболел еще два или три месяца и умер, никого не узнавая. Прунелла часто думала, что потеря старого друга ослабила и без того непрочную привязанность отца к жизни. Она ухаживала за ним днем и ночью, так как он не выносил присутствия посторонних. Отец был без нее совершенно беспомощен, во время его болезни у Прунеллы практически не было ни одной свободной минуты, она абсолютно себе не принадлежала. Как только Прунелла выходила из его комнаты, он тут же посылал за ней. И даже ночью отец вызывал ее по нескольку раз, только потому что ему хотелось видеть ее. Сильная привязанность к дочери не мешала отцу быть придирчивым и раздражительным, каким может быть только инвалид, и он так измучил дочь, что к моменту его смерти Прунелла была на грани физического истощения. Добрая Чарити уложила ее тогда в постель, и девушка почти двое суток спала, не просыпаясь.
— Я должна встать, — сказала Прунелла, осознав, что два дня вычеркнуты из жизни.
— Оставайтесь в постели, мисс Прунелла! —приказала Чарити.
— Но...
— Мы с мисс Нанетт прекрасно справимся без вас. Ложитесь и спите, мисс Прунелла, когда нужно будет, я вас разбужу. Прунелла была так слаба и измучена, что не имела сил спорить. Позже девушка поняла, что забота Чарити спасла ее от нервного расстройства. Сначала Прунелла никак не могла привыкнуть к тому, что она может жить своей собственной жизнью, не ожидая постоянно вызова к отцу и не думая каждую минуту о его нуждах и облегчении его страданий. Потом она обнаружила, что существует множество домашних дел, с которыми лучше ее никто не справится. В настоящий момент, встав с постели и одеваясь, Прунелла размышляла о том, как живет в своем поместье новый граф Уинслоу. Пошли ли ему на пользу долгие годы скитаний по дальним краям. Конечно, после столь длительного отсутствия он предаст прошлое забвению и займет подобающее ему место главы славного рода. Покойный граф имел множество всяких достоинств, и хотя Прунелла едва ли могла помнить его сына, она все же была уверена, что он будет продолжать традиции предков, которые всегда жили в Уинслоу-холле, и замок снова станет не только родовым гнездом семьи Уинслоу, но и центром графства. Застегивая платье, она вдруг вспомнила слова Чарити, как будто кто-то повторил их прямо ей в ухо:
— Я думаю, он приехал посмотреть, что можно продать. Эти слова звучали в ее голове снова и снова, но Прунелла знала, что в таком случае нового графа Уинслоу ожидает весьма неприятное разочарование. Два часа спустя Прунелла села в старомодную карету, запряженную двумя прекрасно вышколенными лошадьми, и отправилась прямо в Уинслоу-холл. Старый кучер, правивший лошадьми, не удивился, когда она сказала ему, куда хочет ехать. Ей было интересно, знает ли уже слуга о том, что вернулся граф. Скорее всего новость о его возвращении разнеслась по округе со скоростью лесного пожара, ведь все, что известно миссис Гудвин, быстро становилось достоянием каждого. Прунелла со вздохом откинулась на спинку сиденья. Ей предстояла нелегкая встреча. Как бы ей хотелось иметь кого-нибудь рядом для поддержки в трудную минуту. Однако Прунелла знала, что присутствие Нанетт скорее повредит, чем принесет пользу, особенно сегодня утром, когда она только что получила письмо от Паско. Кроме того, Прунелла собиралась поговорить с графом о таких вещах, которые младшей сестре лучше было бы не слышать. Она могла бы взять с собой Чарити, но та настолько враждебно относилась к «мистеру Джеральду» и не скрывала своих чувств, что вряд ли могло послужить к улучшению положения дел. Было трудно предвидеть, как новый граф Уинслоу отнесется ко всему, что происходило в замке в последний год, и к роли Прунеллы в этом.
Карета проезжала по деревне мимо трактира, расположенного на другой стороне лужайки, мимо небольшого пруда, в котором всегда плавали утки, мимо старых домов, построенных для бедняков покойным графом в дни процветания поместья. Карета свернула в ворота Уинслоу-холла с каменными сторожками по обе стороны. В сторожках жили привратники, которые из-за старости и слабости не могли уже как следует выполнять свои обязанности и предпочитали держать ворота открытыми. Затем они поехали по длинной аллее, окаймленной рядами старых дубов, давно нуждающейся в уходе. Заболоченные берега озера заросли ирисами. Наконец показался Уинслоу-холл. Здание, построенное знаменитым Ини-го Джонсом, с точки зрения архитектуры было прекрасно, однако штукатурка кое-где осыпалась, а в окнах верхнего этажа не хватало стекол. Впрочем, два первых этажа имели более ухоженный вид, а недавно вымытые окна сверкали на солнце. Карета остановилась у лестницы, ведущей к парадному входу, который, против обыкновения, был сегодня открыт. Не ожидая, пока старый кучер слезет с козел, чтобы помочь ей, Прунелла сама вышла из кареты и отправилась наверх.
— Подождать вас здесь, мисс Прунелла? — спросил слуга. — Или отъехать на задний двор?
— Поставь карету за домом, Доусон, и разузнай, что здесь происходит и как дела у Картеров. Боюсь, что их огорчило неожиданное возвращение его светлости.
— Я так и сделаю, мисс Прунелла.
Ничего больше не говоря, она поспешила вверх по лестнице и вошла в распахнутую дверь. Как Прунелла и ожидала, в главном холле никого не было. Поколебавшись, она направилась к библиотеке, где скорее всего должен был находиться граф. Однако в библиотеке также никого не оказалось, как, впрочем, и в большой гостиной, окна которой были по-прежнему закрыты ставнями, а мебель оставалась в чехлах. Прунелла поднялась по лестнице с изящной решеткой семнадцатого века в картинную галерею. Она почувствовала боль в сердце, когда поняла, что найдет графа именно в картинной галерее и с какой целью он там находится. Прунелла не ошиблась. В галерее, протянувшейся на всю длину центральной части здания, действительно был мужчина. Он стоял к ней спиной, смотрел на картину кисти великого Ван Дейка! Она была так взволнована, что не заметила ни высокого роста, ни широких плеч графа. Губы Прунеллы
