пробормотал о каком-то языческом божестве и рухнул на ближайший стул.
Ван Эффен сочувственно обратился к нему:
— Я знаю, сэр, это просто шок. Со мной в первый раз было то же самое. Великолепная актриса! Блестяще владеет гримом, не правда ли? Я не собираюсь вас утешать, но один раз она меня тоже обманула. Однако сейчас на ней нет ничего искусственного — она просто вымыта и причесана. — Лейтенант задумчиво посмотрел на девушку. — Но, конечно, она довольно привлекательна.
— Привлекательна! Ха! — Де Грааф взял у официанта джин и залпом выпил половину рюмки. — Это потрясение. В моем возрасте организм уже нельзя подвергать такому стрессу. Анна? Аннемари? Как мне вас называть?
— Как угодно.
— Анна, моя дорогая, я говорил о вас такие ужасные вещи. Просто невероятно!
— Конечно. Я не поверила, когда Питер передал мне ваши слова.
Ван Эффен махнул рукой.
— Ну, можно сказать, что это был вольный перевод.
— Очень вольный. — Де Грааф благоразумно не стал развивать эту тему. — А почему, черт возьми, девушка вроде вас занимается подобной работой?
— Мне казалось, что это благородная профессия?
— Да, конечно, но я имел в виду другое... Ну...
— Полковник имел в виду, — вмешался ван Эффен, — что ты могла бы стать всемирно известной актрисой или кинозвездой, могла бы стоять во главе парижского салона, могла выйти замуж за американского миллионера — или миллиардера, если тебе так больше нравится. Ну, в крайнем случае, за английского графа. Ты слишком красива, вот в чем беда. Не так ли, полковник?
— Я сам не смог бы лучше выразить эту мысль!
— Господи! — улыбнулась Анна. — Вы не очень высокого мнения об амстердамских девушках! Вы что же, принимаете на работу только уродливых девушек?
Де Грааф улыбнулся впервые за весь вечер.
— Меня не так легко провести. Шеф полиции славится своей проницательностью. Но вы... среди этих жутких кракеров! Одетая, как...
— Как шлюха? Как распутница?
— Если хотите, да. — Он накрыл рукой ее руку. — Это не место для девушки вроде вас. Вы должны бросить это дело. Полиция — не место для вас.
— Но надо же зарабатывать на жизнь, сэр.
— Вам? Вам не нужно зарабатывать на жизнь. Это комплимент.
— Мне нравится то, что я делаю. Казалось, де Грааф ее не слышал. Он смотрел куда-то вдаль. Ван Эффен сказал, обращаясь к девушке:
— Посмотри на полковника. Впадая в транс, он всегда замышляет что-то особенно хитрое.
— Я вовсе не в трансе, — холодно заметил полковник, — как, вы сказали, ваша фамилия?
— Мейджер.
— У вас есть семья?
— О да. Родители, сестры, два брата.
— Братья и сестры разделяют ваш интерес к закону и правопорядку?
— Вы хотите сказать, к полиции? Нет.
— А ваш отец?
— Разделяет ли он мой интерес к полиции? — Девушка улыбнулась так, как мы улыбаемся, вспоминая дорогого нам человека. — Не думаю. Он занимается строительным бизнесом...
— И ваш отец знает, чем вы занимаетесь? Она нерешительно ответила:
— Ну, нет.
— Что вы имеете в виду, говоря «ну, нет»? Он об этом не знает? А почему?
— Почему? — Девушка приготовилась защищаться. — Ему нравится, когда его дети независимы.
— Как вы считаете, ваш папа одобрил бы то, что вы делаете? Одобрил бы, если бы знал, что его любимая дочь общается с кракерами?
— Так вот что такое допрос с пристрастием, да сэр? Я сделала что-то не так?
— Разумеется! Так одобрил бы вас ваш отец?
— Нет.
— Вы ставите меня в затруднительное положение. Мне не нравится, что вы этим занимаетесь. Вам это нравится. А вашему отцу это очень бы не понравилось. Так кого я должен слушать — вас или вашего отца?
— Ну, этот вопрос вряд ли возникнет. Вы же не знаете моего отца.
— Детка!
— Что вы хотите этим сказать? Я не поняла.
— Я знаю вашего отца. И очень хорошо. Мы с ним друзья более тридцати лет.
— Это невозможно! Вы не можете его знать! Вы только что со мной познакомились, вы меня даже не знаете.
Девушка не притворялась. Она действительно была расстроена.
— Это какой-то трюк!
Ван Эффен дотронулся до руки девушки.
— Аннемари! Если полковник говорит, что он друг твоего отца, значит, это так и есть. Продолжайте, сэр.
— Я понимаю. В следующий раз, когда вы будете писать или звонить домой, передайте от меня привет и наилучшие пожелания Дэвиду Джозефу Карлманну Мейджеру.
Девушка широко раскрыла глаза. Потом открыла рот, собираясь что-то сказать, потом закрыла его, повернулась к ван Эффену и сказала:
— Думаю, теперь моя очередь выпить джину. Де Грааф повернулся к ван Эффену.
— В течение многих лет мы с моим другом Дэвидом ходили на яхте, рыбачили, катались на лыжах. Мы даже исследовали с ним Амазонку еще до того, как родилась эта юная леди. Мой друг владеет гигантской строительной компанией. Он также владеет самыми большими в Нидерландах цементными заводами, нефтеперерабатывающими заводами, фирмой по производству электроники, танкерами и Бог знает чем еще!
Полковник передразнил Аннемари:
— "Надо же зарабатывать на жизнь, сэр!" Зарабатывать на жизнь! Жестокий хозяин выгоняет сиротку в холодную снежную ночь!
Он повернулся и посмотрел на остановившегося рядом с ним метрдотеля.
— Добрый вечер. Молодые люди сделают заказ за меня. Но сначала принесите, пожалуйста, джин. — Полковник посмотрел на Аннемари. — Нужно что-нибудь выпить, чтобы успокоиться. Говорят, джин для этого очень хорош.
Метрдотель принял заказ и удалился. Ван Эффен сказал:
— Перед вами сценарий, сэр, и он вам не нравится.
— Мне все это вообще не нравится. Если что-то случится с этой юной леди, ярость Дэвида Мейджера будет ужасной, а тому, на кого она будет направлена; придется совсем плохо. Кроме того, несмотря на маскировку, Анну могут раскрыть. Ты прекрасно знаешь, Питер, что это возможно. Одно неосторожное слово, обмолвка, неосторожный поступок — да мало ли что! Это будет просто подарок судьбы для нищих кракеров, а тем более, для профессионального похитителя. Ее отец заплатит пять, десять миллионов гульденов, чтобы получить ее назад. Как тебе это нравится, Питер?
Лейтенант собрался что-то оказать, но увидел, что рядом с ними остановился официант.
— Лейтенанта ван Эффена к телефону.
Ван Эффен извинился и ушел. Де Грааф спросил:
— А как вам это нравится?
— Так, как это было изложено, — совершенно не нравится. Я не хочу быть дерзкой, сэр, не соглашаясь со своим шефом, но, мне кажется, что вы преувеличиваете опасность. Я занималась подобной работой в
