К ресторану они подошли как раз вовремя; швейцар уже сообрался переворачивать табличку на двери с «открыто» на «закрыто». Но обслужили их как положено, несмотря на то, что они были последними посетителями.
Пока они изучали меню, Пол незаметно – по крайней мере, он на это надеялся – изучил состояние своего кошелька.
«Если учесть количество потраченного материала, современная мода получается весьма дорогой.» – Можно посмотреть? – попросила Арчин, протягивая руку.
– Что? Ах, это? – Он достал деньги. – В Ллэнро нет денег?
– Есть, но ими редко пользуются. – Неожиданно она запнулась, а глаза стали испуганными. – Я не должна была этого говорить? Мы здесь не одни.
Она ошеломленно схватилась за голову.
– У меня такое чувство, что ты сказал, что я не должна об этом говорить.
Пол рассудительно улыбнулся.
– Если мы не в больнице, это не имеет значения. И потом, я начал первым.
Она кивнула и принялась исследовать банкноты.
– А почему редко пользуются?
– Ох – потому, что там хватает всего для всех. Еды, домов: Ты живешь не в Ченте, Пол?
– Нет.
– Знаешь, – она негромко рассмеялась, – сначала я думала, что в этом мире все живут в таких больших домах, как больница, и мужчинам и женщинам нельзя быть вместе. Я подумала: тьяхарива, они не наслаждаются друг другом.
«Так оно и есть. Кроме везучего прохиндея Мирзы.» – Что ты только что сказала?
– Что? А, тьяхарива? – Начальные звуки этого слова он даже не стал пытаться произносить; губы и язык отказывались складываться нужным образом. – Это значит «нельзя, чтобы так было». Наверно так можно сказать.
Мы говорим это слово перед тем как сказать что-то, к чему нельзя относиться серьезно.
«Арчин в Ченте до конца дней: тьяхарива!» Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила его насторожиться.
– Официант! Где у вас телефон?
«Если я не привезу Арчин вовремя, они решат, что она набросилась на меня и убежала.» Сегодня дежурил Ферди Сильва. Пол нес какую-то чепуху насчет того, что хочет показать Арчин знакомые окрестности в надежде пробудить таким образом ее память.
На вопрос, когда они вернутся, он ответил, что она не заключенная.
– Пол, – сказала Арчин, когда он сел обратно за столик, – покажи мне, где ты живешь.
– Пожалуйста. – Голова у него кружилась, и он не хотел думать ни о каких последствиях. – И не только это. Может, я и не в состоянии предложить тебе прогулку на воздушном шаре, но мы можем проехать гораздо дальше на машине.
«Когда я был маленьким, мне говорили, что дети появляются с неба. Эта девушка из другой, яркой вселенной: не ангел, но дух, эльф, дочь Ллэнро, а не этого мира.» Возвращаясь к больнице, где он оставил машину, Пол держал ладонь у Арчин на плече. Ей это нравилось, то и дело она поднимала руку, чтобы сжать его пальцы.
И, как он и предсказывал, не было уже ничего странного во взглядах, которые бросали на нее прохожие.
В таком виде, когда до машины оставалось всего несколько сот ярдов, они и столкнулись нос к носу с миссис Веденхол.
Время остановилось.
Когда оно двинулось вновь, Пол услышал свой голос, произносящий с идиотской серьезностью:
– Добрый день, мадам. Ваши собаки больше никакого маньяка не поймали?
Миссис Веденхол побагровела, а когда Пол начал смеяться, рыкнула что-то нечленораздельное, словно перевоплотившись в одного из своих псов. Арчин ничего не поняла, но видя, как ему весело, рассмеялась тоже. Taк и не произнеся ни слова, миссис Веденхол промаршировала мимо.
36
До самого вечера у него не шел из головы этот спектакль, и каждый раз воспоминание не переставало его веселить. Все шло отлично! Одно он только упустил из виду: опыт автомобильных путешествий Арчин ограничивался полицейской и больничной машинами, и когда он разогнал свой «спитфайер» с открытым верхом до семидесяти миль в час, она испугалась так, что вцепилась мертвой хваткой в приборную доску.
Скоро, однако, она вошла во вкус, и он вихрем прокатил ее мимо очаровательных деревушек, которые сам не видел с тех пор, как катался по окрестностям, размышляя о том, как Айрис отнесется к перспективе переезда в Йембл. Он показал ей весело журчащий Теме, шершавые скалы Ладло, холмы, покрытые деревьями такого же цвета, как ее новый плащ, только еще зеленее, а однажды, когда они остановился, полюбоваться традиционным дачным садиком, живая изгородь вокруг которого буйно цвела арабисом, плющом и вьющимися розами, она растерянно проговорила:
– Я думала, что здесь все гадкое, Пол, все, все гадкое.
Глаза ее подозрительно блестели. На мгновение ему показалось, что она сейчас заплачет.
