Элизабет направилась к двери. Вечерний воздух пойдет ей на пользу, поможет избавиться от бессонницы. Одна из собак поднялась, готовая последовать за хозяйкой.
— Нет, — приказала Элизабет. — Оставайся здесь. Я не хочу, чтобы ты своим лаем разбудила всю округу.
Гончая жалобно заскулила, но послушно легла на место. Элизабет тихонько прикрыла за собой дверь и выскользнула из дома. На улице она старалась держаться в тени, чувствуя себя маленькой девочкой. В детстве она убегала по ночам из дома поиграть с котятами, которых отец запрещал ей держать у себя. Теперь, продвигаясь быстрыми шагами по ночной дороге, она испытывала такое же возбуждение, как в детстве. Ее пьянило ощущение свободы.
Элизабет поднялась по склону холма к коттеджам рабочих. Ей никто не встретился, хотя она слышала звуки скрипки и смех, чувствовала запах жареной свинины — отголоски чьего-то праздника. Она добралась до домика управляющего и, не колеблясь, постучала. Из окна лился свет, и она была уверена, что О'Брайен у себя. Дверь не открыли, и она постучала снова. На этот раз он отозвался:
— Кто там?
Элизабет оглянулась и подошла к боковому окну, из которого выглянул О'Брайен. Волосы его были растрепаны, торс голый.
— Простите, что побеспокоила… — Внезапно она почувствовала себя очень глупо. На Рабочем холме после наступления темноты она ощущала себя не в своей тарелке. — Собственно, это может подождать до утра… Право… — Вид его обнаженной груди и длинных золотых, как мед, волос волновал ее.
— Сейчас выйду, — сказал он и исчез, прежде чем она успела возразить.
Элизабет вернулась к двери. Ей совершенно не пристало беседовать со своим управляющим через окно его спальни. Но О'Брайен сейчас выйдет, она произнесет слова благодарности и уйдет. Никто, кроме них двоих, не будет знать об этом ночном визите.
Дверь распахнулась, и перед ней появился О'Брайен. Он был в одних штанах и явно только что из постели. О'Брайен подошел к ней, легко ступая босыми ногами по земле, лунный свет играл на его золотых волосах.
— Чем могу служить, хозяйка? — Он стоял так близко, что она ощущала свежий аромат его дыхания.
— Я… Я хотела поблагодарить вас за то, что вы сделали сегодня для Клер. — Она взглянула на его босые ноги и снова подняла глаза. — Джессоп и я… мы должны были вас поблагодарить, но не успели… не знаю, что на нас нашло.
Он смотрел на нее своими зелеными глазами, которые, казалось, видели ее насквозь.
— Я вовсе не рассчитывал на благодарность, — сказал он до странности чужим голосом.
— Я знаю. — Она не могла оторвать от него глаз. От его взгляда у нее вспотели ладони и сердце трепетало в груди. Она заставила себя отвести глаза. — Но я хочу вас поблагодарить и извиниться за Джессопа.
Элизабет почувствовала, как его рука прикоснулась к ее подбородку — и вот она уже снова смотрит на него. О'Брайен приблизился еще на шаг. Она уловила запах его чисто вымытых волос и его собственный особый мужественный запах. Внезапно голова Элизабет закружилась. Она знала, что не должна позволять ему так себя вести. Его рука гладила ее щеку, но у Элизабет не было сил сопротивляться. Она не могла отвести взгляда от его губ, губ, которые жаждала поцеловать.
7
Его поцелуй оказался слаще, чем Элизабет могла представить в самых смелых своих мечтах. Сначала губы О'Брайена только слегка коснулись ее губ. Но взаимная страсть росла, и губы прижимались все сильнее. Продолжая придерживать платок одной рукой, она положила другую ему на плечо. Его обнаженный торс казался высеченным из гранита. Элизабет вздохнула, но вздох этот больше походил на стон. Ее губы жаждали его губ.
«Безумие, это какое-то безумие». Она отпустила платок, чтобы обнять его и еще крепче прижать к себе. Первый поцелуй не удовлетворил ее любопытства, а только разжег его. Элизабет ощущала на своих губах неповторимый вкус его губ, смешанный с ароматом виски — вкус запретного плода. Их языки встретились и нежно переплелись. Неожиданно она почувствовала прикосновение его натруженных ладоней к своей груди. Господи, ее корсет! Он же расстегнут! Первым побуждением Элизабет было отпрянуть. Только муж может так ласкать свою жену. Но нежное прикосновение О'Брайена было так приятно, она так давно не чувствовала ничего подобного…
Их губы слились в поцелуе. Элизабет прижалась к О'Брайену всем телом, ощущая бедром напряжение его плоти. Она чувствовала, как под его ласкающей рукой набухают ее соски. Элизабет понимала, чего он хочет, она знала, чего хочется ей самой.
Но ведь она была помолвлена с Джессопом, а О'Брайен — женат! Элизабет должна остановиться. Ей понадобилось собрать всю силу воли, чтобы отстраниться от него. Элизабет прижала руку к губам.
— Вы… вы поцеловали меня, — прошептала она.
О'Брайен дышал так же тяжело, как и она. Элизабет не смотрела на него, она просто не смела поднять глаза.
— Вы ответили мне поцелуем, — заметил О'Брайен с легкой насмешкой.
Элизабет взглянула ему в лицо, пытаясь выдержать взгляд его зеленых глаз.
— Я… Я не знаю, как это произошло. Я никогда…
Она вновь отвела глаза, нервно теребя концы своего платка, стараясь прикрыть полуобнаженную грудь. Господи, она только что позволила О'Брайену целовать себя, ласкать себя. Элизабет никогда не позволяла этого Джессопу. Она вообще не хотела, чтобы он к ней прикасался.
О'Брайен осторожно отстранил ее руки и завязал платок так, чтобы он прикрывал ей грудь.
— Я больше не буду целовать вас, если вам это не нравится, — сказал он мягко.
Она чуть было не улыбнулась, но разве у нее был повод для улыбок? Элизабет только что совершила грех. Она целовалась с женатым мужчиной. Она была растерянна. Элизабет все еще ощущала вкус его поцелуя на своих губах, чувствовала нежное прикосновение его рук. Даже теперь, осознав, как глупо она поступила, позволив О'Брайену целовать себя, Элизабет желала, чтобы он поцеловал ее снова.
Элизабет отступила на шаг, стараясь не глядеть на него. В лунном свете, с полуобнаженным торсом и светлыми волосами, спадавшими на широкие плечи, О'Брайен казался ей воплощением мужественности.
— Вы должны пообещать мне, О'Брайен, что никому не расскажете о происшедшем.
О'Брайен лениво улыбнулся и скрестил руки на груди.
— Обещаю, что не скажу никому ни слова.
— Я очень нервничала в последние дни, столько волнений… — Элизабет пыталась найти подходящее оправдание.
Внезапно дверь за спиной О'Брайена отворилась. Господи, в доме все время кто-то был! Их могли видеть из окна!
Молодая женщина с копной непослушных рыжих волос появилась на крыльце, ее наготу прикрывала только тонкая простыня. На вид ей было не больше двадцати лет, и она была очень миловидная.
— С кем это ты болтаешь, Пэдди? — проворковала она и погладила О'Брайена по руке, той самой, которую только что гладила Элизабет.
— Ты же обещал только на минутку. — Заметив Элизабет, она вежливо ей кивнула. — Добрый вечер, миссис. Ты идешь, милый? Я же сказала тебе, что не могу долго задерживаться: утром мне надо доить корову.
Элизабет почувствовала себя униженной. Она бросилась в объятия этого человека, а он… он развлекается с какой-то шлюхой! Элизабет целовала его рот, которого минуту назад касались губы этой вертихвостки. Она сделала шаг назад и чуть не упала. О'Брайен протянул было руку, чтобы помочь ей, но она отпрянула. Никогда в жизни ей не было так стыдно.
— Мы… мы закончим наш разговор завтра утром, мистер О'Брайен.
— Лиз, подождите! — Элизабет услышала его слова, но она уже повернулась и начала спускаться с холма. Она шла широким шагом, стараясь не бежать.
Ей удалось добраться до дома незамеченной. Пробравшись в свою комнату, Элизабет закрыла за собой
