Краска еще гуще залила Сарино лицо.
– Никки, папе, наверное, тяжело, – проговорила она мягко. – И вспомни, ты обещала сразу же лечь спать.
– Хорошо, – вздохнула Никки.
Джейк опустил ее на кровать и снял с нее тапочки.
– Ты уже прочитала вечерние молитвы? – спросил он. Никки кивнула. Значит, ты готова для вечерних поцелуев. Сколько же раз тебя поцеловать?
Пятнадцать?
Глаза у Никки вспыхнули радостью, как от предвкушения увлекательной игры.
Она помотала головкой, ее светлые кудряшки разлетелись.
– Не угадал.
Джейк изобразил недоумение.
– Три? Семь? Шесть? Пять?
– Нет, попробуй еще Джейк развел руками.
– Ей-Богу, не знаю. Четыре?
Никки энергично закивала.
– По одному поцелую за каждую свечку на моем именинном пироге. – (Джейк нежно запечатлел по два поцелуя на каждой из розовых щечек дочери.) – Не забудь добавку!
– Ни за что. – И он дважды коснулся губами ее лобика, потом укрыл ее одеялом по самую шейку и взъерошил шелковистые кудряшки. Она была такой красивой, такой трогательно милой, что у него даже перехватило горло. В который раз Джейк почувствовал, как сильно он любит дочку. И он сделает все, чтобы ей никогда ничто не угрожало, чтобы никогда никто не причинил ей зла.
Он еще раз нагнулся и поцеловал ее в голову. – Вот и все. Ты в теплом гнездышке. Спокойной ночи, котенок.
– Подожди.
Джейк удивленно обернулся.
– Я хочу, чтобы мисс Сара тоже поцеловала меня четыре раза.
Сара склонилась к ней и ласково поцеловала Никки. Девочка обхватила ее за шею, Сара тоже обняла ее и прошептала ей что-то на ухо, от чего Никки весело захихикала. Джейк наблюдал за ними с противоречивыми чувствами. Укладывая спать Никки, он испытывал одновременно и смирение и гордость. Так непривычно было разделять этот вечерний ритуал с посторонним человеком. Он и Никки участвовали в нем вдвоем с самого ее рождения, даже когда жива была Кларисса. Мысль о Клариссе резанула его словно ножом. Решительно откинув мысли о ней, Джейк вышел в коридор. Через секунду следом вышла Сара и закрыла за собой дверь.
– Я думала, вы спите, а то обязательно позвала бы вас, чтобы вы ее уложили. – Сара улыбнулась, и у нее в глазах появилось мягкое выражение. Время перед сном для детей совершенно особенное, правда?
Джейк кивнул. Ему понравилось, как она выразила его мысли. Ему нравилось и то, как она выглядела сейчас в полутемном коридоре. Ее глаза за очками были такими добрыми и мечтательными. Нравился мягкий запах ее духов.
Кровь забурлила в его жилах, в голове возникла опасная аналогия: «Время перед сном и для взрослых может стать особенным».
Черт возьми! Он с досадой провел рукой по волосам. Хорошо бы иметь намордник для таких мыслей. Прокашлявшись, Джейк двинулся к лестнице.
– Кажется, после дневного сна я проголодался. Я, собственно говоря, решил спуститься вниз и посмотреть, не осталось ли чего-нибудь от того цыпленка.
– Осталось, и очень много. Но вы уверены, что вам стоит спускаться? Я могу принести вам его сюда, наверх.
– По правде говоря, мне необходимо сменить декорацию. Стены спальни начинают действовать угнетающе.
Он медленно сошел вниз по лестнице и, добравшись до кухни, огляделся с удивлением. Последний раз, когда он был здесь, комнату заполняли полураспакованные коробки.
– Вы что же – разобрали вещи во всем доме?
Сара замерла, держась за ручку холодильника.
– Почти. Я надеюсь, вы не против?
– Против? По-моему, я должен удвоить вам жалованье.
Сара с улыбкой достала аккуратно прикрытое салфеткой блюдо с цыпленком.
Джейк оперся на стойку и распахнул дверцу шкафчика в поисках тарелки. Она подошла, чтобы помочь, и задела рукой его руку. Это было безобидное прикосновение, совершенно случайное, но они оба замерли с поднятыми вверх руками, глядя друг другу в глаза. Джейк достал тарелку и снова откашлялся.
– Ваша сказка, кажется, имела большой успех, – сказал он, – прислонившись к стойке, чтобы не утомлять поврежденную ногу. – Откуда вы ее взяли?
– Сама сочинила.
