утром. Он презрительно фыркнул. Наверное, уехала на Землю, как вся эта перепуганная свора.
У Дженкинса хватило сил только на слабый кивок.
Остаток бесконечного дня он прошагал взад-вперед по холодному стальному полу камеры, стараясь предугадать последствия этой войны для человечества, анализируя то, что ему удалось узнать. В камере не было окна, выходящего в город, но он наблюдал напряженные серые лица тюремных служащих. Они ничего не говорили, но он чувствовал их растерянность, растущее беспокойство и страх.
Однажды ему показалось, что он слышит злобный рев толпы, редкие команды, крики страха и боли. Он различал стрекочущий шум пулемета.
Вдруг тюрьма вздрогнула, стальные стены задребезжали, и воздух стал едким от пыли. В коридоре раздался грохот бегущих шагов, крики людей и выстрелы пистолетов. Сначала он подумал, что взрыв произошел под землей, что это саботаж с целью уничтожить искусственную атмосферу города. И в ожидании удушья он инстинктивно сделал глубокий вдох.
Но воздуха было достаточно, и настораживающая тишина воцарилась в тюрьме. Он посмотрел на считчик Гейгера, чудом оставленный тюремщиками на его руке. Он мигал зеленым, что означало нормальный уровень радиации. Значит, это не взрыв сити-ракеты.
Зябко поежившись, он вновь устало зашагал по камере. Ник ощущал, что жизнь вытекает из него, как кровь из раны. Через три — максимум пять дней, согласно приговору Ворринджера слепота и тошнота обессилят его.
Мысли Дженкинса перенеслись к незаконченному передатчику на отравленной Фридонии, к столь необходимым слиткам украденного кондюллоя в хранилище дяди. Ник пытался представить себе, как пламя войны утихнет под потоком могучего энергетического поля — и снова с горечью засмеялся.
— Дурак! — сказал он себе. — Как умирающий может изменить жизнь на всех планетах?
А нужен ли людям лучший мир?
Он сидел у грязной стальной стены и размышлял. Двадцать лет назад Мартин Бранд напрасно потратил силы на попытку дать человечеству шанс начать новую жизнь, и сломили его не технические, а совсем иные препятствия. Основной противодействующей силой оказалось само человечество, огромное, растекающееся, пассивное чудовище. Таким видел его Дженкинс сейчас: поглощенным глупыми страхами и мелочными амбициями, с бессмысленными заговорами и бесцельными войнами, не желающим видеть новые горизонты, открываемые космическими инженерами.
— Зачем тогда все это? — бормотал Дженкинс.
Он понял, что произошло с дядей двадцать лет назад. Его обида на Мартина Бранда начала гаснуть. Если Бранд прошел через это, его нельзя обвинить ни в чем. Он стучал по стальному полу и ждал. На счет шестьдесят пять охранник-землянин нервно открыл дверь камеры и вопросительно уставился на Дженкинса.
— Мистер Дженкинс, — в голосе охранника звучало плохо скрытое замешательство. — Объявлено предварительное слушание вашего дела. Я должен сопроводить вас в здание суда, нужно спешить.
Стражник многозначительно посмотрел на узника.
— Должно быть, у вас есть друзья, сэр!
— Неужели? — Дженкинс недоуменно посмотрел на конвоира и взволнованно прошептал:
— Что происходит?
Оглядывая коридор с величайшей осторожностью, охранник притворился, что не слышал вопроса. Испуганный надзиратель выпустил их на улицу. Дженкинс огляделся.
— Пойдемте, — офицер слабо дернул его за рукав. — Судья Бенедикт ждет.
Дженкинс ускорил шаг. По дороге он пытался понять, что происходит, по разбитым оконным стеклам, по следам пулеметных пуль на металлических стенах. Он вздрогнул от внезапного скрежета и, повернувшись, увидел серый зрачок автоматической пушки ядерного танка. От ужаса у него остановилось дыхание.
Дженкинс увидел труп на мостовой и услышал хриплый крик. Ему показалось, что рука трупа в серой перчатке шахтера-астерита слабо шевельнулась. Он попытался крикнуть и жестом обратить внимание танка на лежавшего человека. Но танк не останавливался. Тяжелые металлические гусеницы переехали тело, что-то хрустнуло, лопнуло. Дженкинс отвернулся, почувствовав острый приступ тошноты.
— Пошли, — сказал сопровождающий.
Как в бреду, Ник последовал за охранником к боковому входу здания суда. Тяжело сглотнув, Дженкинс старался не оглядываться на расплющенное тело. Он снова спросил:
— Что же происходит?
— Восставшие астериты пытались захватить здание правительства, — кратко объяснил офицер. — Танки остановили их.
— А сити-война?
Пожав плечами, конвоир показал пропуск вооруженному охраннику у входа в здание суда. Охранник кивнул, и они быстро пошли по коридорам таким же пустым, как и улицы города.
— Вы знаете?..
— Никто ничего не знает, — угрюмо бросил офицер.
Комната судьи Бенедикта находилась за пустым залом заседаний. Румяный потный землянин сидел за массивным столом, не скрывая своего нетерпения. Дженкинс искал глазами дядю или Адама Гаста, но с удивлением обнаружил там Джей Хардин.
Девушка спокойно сидела рядом с взволнованным служащим. Она коротко кивнула в знак приветствия и вопросительно взглянула на взмокшего чиновника. Судья откашлялся и затараторил:
— Никол Дженкинс? Ваше заявление о невиновности принято. Установлен залог в сто тысяч долларов.
Дженкинс удивленно посмотрел на Джей. Она слегка улыбнулась и приложила палец к губам. Дженкинс задержал дыхание, тщетно пытаясь понять смысл происходящего. Как бы издалека доносился голос судьи:
— Заключенный освобождается на поруки мисс Джей Хардин.
Дженкинс ошарашенно уставился на девушку.
— Ну, вот и все, мистер Дженкинс, — закончил судья, запихивая бумаги в свой портфель. — Вы свободны. — Но… — он облизнул губы. — Когда состоится суд?
— Кто его знает, — судья Бенедикт пожал плечами с явным беспокойством. — А сейчас я вам советую покинуть город прежде, чем получите пулю в затылок.
Он закрыл портфель, буркнул что-то девушке и выскользнул из комнаты, сопровождаемый бледным клерком. Конвоира уже не было. Ник остался наедине с Джей. — Спасибо, — произнес он низким голосом. — Я терялся в догадках, не знал, что происходит. Так это мой дядя вытащил меня?
— Нет, я ушла из корпорации. — Она быстро подошла к двери и выглянула в пустой коридор. — Пойдем. Марсиане, юпитерианцы и венерианцы действительно разъярятся, узнав, что ты на свободе.
Он молча шел за ней по пустому коридору, потом на всякий случай предупредил:
— Я не изготовил ни одного сити-оружия и не собираюсь этого делать.
На ее напряженном лице появилось выражение удивления:
— Разве вы не инженер по сити? — Она нахмурилась и быстро обернулась.
— Вот что интересует вражеских агентов.
Он пытался унять дрожь, проходя мимо открытой двери темного служебного помещения. По спине его забегали мурашки, но выстрела не последовало. Он сделал глубокий вдох и прошептал:
— Скажи мне, что происходит?
— Война.
— Кто начал ее?
Ее голубые глаза внимательно смотрели на него. — Я знаю только то, что ты говорил мне на Торе, — от волнения она стала говорить медленно. — Я видела вспышки сити-взрывов. Знакомая медсестра рассказала, что в госпиталь поступают космонавты, умирающие от сити-ожогов. Но цензура не допускает распространения этих сведений.
— Здесь было сражение, — он вспомнил человека в серой униформе, еще живого под гусеницами танка. — Кто воюет здесь?
— Здесь восстание, — объясняла она на ходу, внимательно оглядывая полутемный коридор. — Восстали
