Из Нью-Йорка Райли вернулся домой поздним вечером, уставший донельзя, но Натаниэль тем не менее счел, что ему не найти более удачного момента для того, чтобы огорошить новостью своего работодателя.
Они столкнулись у двери с чемоданами: Райли заносил свои, Натаниэль – выносил.
– Очень сожалею, Райли. Я ухожу, – объявил он.
Райли выронил чемоданы, привалился к стене. Он вернулся домой после долгой утомительной поездки, ощущая себя измотанным путешественником, наконец-то добравшимся до тихой гавани, а получается – расслабляться ему еще рано.
– Ты что?
Райли был изумлен, шокирован, потрясен, хотя он давно уже знал, что рано или поздно Натаниэль уйдет. И все же надеялся, что это никогда не случится.
– Я очень сожалею. – В глазах Натаниэля стояли слезы. Голос дрожал. – Просто больше не могу этого выносить. Я ждал вашего возвращения, чтобы сказать об этом вам лично. Но я уже заказал такси и уезжаю.
Райли сглотнул слюну. Со стороны могло бы показаться, что у этой пары завершается любовный роман.
– Так внезапно? Натаниэль, ты не можешь…
– Но я должен! – Натаниэль театральным жестом выхватил из кармана носовой платок – Мы вели себя неправильно. Зависели друг от друга. Джей помог мне это понять.
– Джей? – переспросил Райли.
– Да. Он приезжал во время вашего отсутствия и порекомендовал мне одну книгу.
– Книгу?
– Да, она называется «Решения, которые не принимают женщины». – В ответ на вопросительный взгляд Райли Натаниэль добавил: – Конечно, я не со всем согласен, но в целом он оказался прав, Райли. Эта книга изменила мою жизнь!
– Но что ты будешь делать? Куда ты пойдешь?
Натаниэль вскинул подбородок:
– Сначала отправлюсь в круиз по Адриатике, чтобы восполнить нехватку положительных эмоций. Потом начну работать в Лондоне у одного мужчины. Зовут его Найджел Битлбаум.
Имя и фамилия показались Райли знакомыми.
– И как ты нашел этого Найджела?
– Через Джея. Я пожаловался ему, что чувствую себя в западне, и он сказал, что решение моей проблемы – сущий пустяк, потому что одному его приятелю в Лондоне требуется дворецкий. Так что теперь я – Натаниэль-интернейшнл.
– Но ты же не можешь вот так взять и уехать.
Райли почувствовал себя брошенным и несчастным. Он не мог представить себе жизнь в этом доме без Натаниэля. Как же он теперь? Кто будет общаться с Фаярдом?
– Не волнуйтесь. – Натаниэль, как всегда, читал его мысли. – Я взял на себя смелость найти вам домоправительницу. – Он довольно громко прокричал в сторону кухни: – Очень приятную пожилую даму! – Снова повернулся к Райли: – Такой не сможет помыкать даже этот здоровенный негодяй.
– Пожилую даму, – повторил Райли. Внутри у него похолодело. – И когда она появится?
– Она уже здесь, – гордо ответил Натаниэль.
Что ж, Райли пришлось признать, что за сменой караула дело не стало.
– Как ее зовут?
– Матильда Шлинк. Она профессионал. Судя по имени и фамилии, вроде бы немка.
Райли повернулся и увидел высокую, крепко сложенную рыжеволосую женщину лет пятидесяти.
– С возвращением! – пробасила женщина. – Я Матильда.
Райли поздоровался и резко повернулся к Натаниэлю.
– Видите. Теперь вам понятно, почему ей помыкать не будут.
Райли почувствовал себя узником гестапо. Вспомнил слова Натаниэля о том, что ему придется начинать новую жизнь, если в его доме появится рыжеволосая домоправительница-немка. Но в последние дни своего пребывания в Нью-Йорке он и сам пришел к удивительным для себя решениям. Его более не устраивала прежняя жизнь. Он больше не хотел жить в прошлом. Его потянуло в будущее. Он решил попытаться убедить Келли, что готов к постоянным отношениям. Но судя по их последней встрече, задача перед ним стояла нелегкая.
– Натаниэль, пожалуйста…
– Ох! – Натаниэль бросился к подъездной дорожке. – Вот и такси! Счастливо оставаться! Я пришлю вам открытку с адресом, по которому вы сможете перевести мне жалованье за последнюю неделю.
И выскочил за дверь, прежде чем Райли успел остановить его и уговорить назвать цену, которая заставит изменить принятое решение.
С гулко бьющимся сердцем Райли констатировал, что рвется едва ли не самая крепкая связь с его прошлым. А когда он повернулся к Матильде, на душе стало еще горше.
