стул.
– Я знаю, ты возненавидишь меня… – Она замолчала, подбирая слова. – Я долго думала и… – Подняла голову и нервно закусила губу.
У Анны появилось желание пощупать ее лоб и проверить, нет ли жара. Или, может быть, это просто галлюцинации? Однако, несомненно, она ведет себя крайне странно.
– Расскажи, спокойно и приветливо сказала Анна, – чем ты так расстроена. – Она заколола волосы и присела на краешек кровати напротив Марии.
– Я услышала разговор Эдвина с отцом, – тихо сказала Мария, и Анна тут же почувствовала, что дальше последуют плохие новости. – Продолжать? – спросила Мария, увидев ее изменившееся лицо, и Анна кивнула.
– Тебе будет неприятно услышать все это. – Мария глубоко вздохнула и слегка пожала плечами. – Они были в кабинете, – пробормотала она так тихо, что Анне пришлось наклониться, чтобы расслышать. Сегодня утром. Рано. Дверь была приоткрыта, я уже собралась постучать, чтобы войти, по услышала твое имя. Что- то остановило меня. Сама не знаю. – Ее карие глаза молили о прощении.
– И что же ты услышала? – Анне стало трудно говорить, язык почему-то перестал слушаться.
– Джулиус сказал Эдвину, что ты попросила у него отпуск. Ты помнишь?
Анна кивнула.
– Он как-то устало говорил, что не знает, как быть с тобой. – Мария комкала кружевной платочек. – Ты уверена, что я должна рассказывать об этом?
Анна снова кивнула. Краска сбежала с лица, возникла мысль: наверное, она еще не проснулась, еще спит и ей снится кошмар, будто она движется к чему-то страшному и не может остановиться, ноги сами несут ее вперед, хотя надо повернуться и бежать без оглядки.
– Он говорил, – все так же мучительно медленно продолжала Мария, – что ты больше не нужна ему, но не хватает духа сказать тебе об этом. Что теперь снова на ногах и может обойтись без сиделки. Мне, конечно, нужно было уйти, я и так услышала слишком много, но тут заговорил Эдвин. Он усмехнулся и сказал, что это не проблема, что ты уезжаешь с ним в Италию. Всего лишь на несколько недель, самое большее, на три месяца. И у Джулиуса будет время собраться с мыслями и написать тебе, чтобы ты не возвращалась в Брайдвуд-хаус.
В комнате повисла мертвая тишина. Слышалось лишь тиканье старинных часов, стоявших на туалетном столике.
– Ты уверена? – тихо спросила Анна дрогнувшим голосом, и Мария, чьи глаза переполняла печаль, кивнула.
– Эдвин просил тебя уехать с ним в Италию? – в свою очередь спросила Мария. Анна отвела взгляд и кивнула. В глазах стояли слезы, и она вдруг увидела, что так сильно сжимает спинку кровати, что костяшки пальцев побелели.
– Прости меня. – Мария отвела взгляд, смущенно вертя толстое витое кольцо на безымянном пальце. – Я была бы рада не верить своим ушам, но слышала разговор так же отчетливо, как сейчас тебя.
– Они говорили еще о чем-нибудь? – прошептала Анна.
– Эдвин сказал, что вообще-то блондинки не в его вкусе и он удивляется своей внезапно возникшей страсти, но здесь нет ничего страшного. Потом он закрыл дверь. Я чуть не умерла от страха. Думала, он заметит меня, увидит, что подслушиваю, хотя это получилось случайно.
Анна смотрела перед собой, ничего не видя и не слыша. Видимо, так все и было. Мария просто не могла знать, что Эдвин собрался увезти ее в Италию. Эта женщина – не телепат. Анна прикрыла глаза и представила Эдвина с высокомерной улыбкой на устах, говорящего Джулиусу, что их связь продлится максимум три месяца.
Что еще обсуждалось за закрытой дверью? Вся сцена казалась несколько странной. Что-то здесь было не так. Но никаким иным образом Мария не могла бы узнать об Италии. Зачем выдумывать все это, если она уже примирилась с тем, что не интересует Эдвина?
Джулиус действительно больше не нуждается в сиделке. Да и до приезда Эдвина она выполняла скорее роль компаньонки. Теперь же все его мысли занимала новая работа, он вновь стал независимым. Разве он захочет, чтобы ока по – прежнему ходила за ним следом, водила за ручку гулять и напоминала, что нужно принять лекарство?
– Я должна уехать, – сказала Анна, поднялась и стала беспокойно расхаживать по комнате. – Сейчас же.
Мария не ответила, но молчанием выразила согласие. Анна вдруг почувствовала, что просто необходимо поделиться своими волнениями, пусть далее с Марией.
– Что мне делать? Я должна повидаться с Джулиусом перед отъездом. Нельзя же просто так уехать.
Она не упомянула об Эдвине. О чем теперь говорить, если ее вчерашнее любопытство пересилило слабый голос, моливший об осторожности. Благоразумие подвело ее, и рассчитывать больше не на что. Она снова почувствовала себя униженной, но теперь придется проглотить унижение, каким бы горьким оно ни оказалось.
– Я не уверена, – проговорила Мария, и Анна взглянула удивленно.
– Но я провела с ним столько времени. Он – мой друг.
– Именно поэтому тебе и не нужно говорить о своем решении уехать. Понимаешь, ведь ты только усилишь в нем чувство вины.
Анна нахмурилась, чувствуя, как совершенно теряет способность соображать. Есть ли здесь какой- нибудь смысл? Похоже, что есть, хотя все это и казалось странным.
– Может быть, письмо? – тихо предложила Мария. Напиши, что тебе нужно срочно уехать, мол что-то случилось у родственника или подруги. Не нужно выдумывать ничего особенного. Но обязательно напиши,
