Дэниел кивнул.
— Да. Других детей у нее не было. А он попал в дурное общество и…
Дэниел замолчал и посмотрел так, будто бы это она погубила сына тети Софи.
У Миранды запершило в горле. «Как все сложно в этом мире! Но эта история ни с какого бока ее не касается… Она приехала в Европу не для того, чтобы стать компаньонкой, пусть даже милейшей пожилой дамы!..»
— Послушайте, мистер Торп…
— Мы по дороге домой всегда заезжаем в Париж. У Софи там квартира. С тех давних пор, и она не помышляет с ней расстаться. Вот и теперь мы отправляемся туда.
Миранда поднялась со стула:
— Все это очень интересно, но…
— Но дело в том, — продолжал он, не слушая Миранду, — что она одинока и вбила себе в голову, что ей нужна подруга. Она решила, что ты ей очень подходишь.
— Полагаю, что это у вас фамильное, — улыбнулась Миранда. — Решать за другого, не выяснив, согласен тот или нет.
Дэниел нахмурился:
— Можешь мне поверить, что я пытался ее отговорить, пытался убедить, что ты не та, кто ей нужен.
— Охотно верю.
— Однако, поразмыслив, решил, пусть уж ты, но только, чтобы она не была одна. В Париже полно дел, так что меня практически не будет дома.
Миранда кивнула и пошла к двери.
— Я рада, что вы все это обсудили, не посоветовавшись со мной, — сказала она ровным голосом, — но боюсь, что должна отказаться, так как моя стипендия стоила мне…
— Твоя стипендия выплачивается учащемуся в любой европейской столице.
— Откуда вы знаете?
— Я выяснял.
«Он, конечно, не обманывает. Она и сама слышала, что Харрингтонский центр имеет филиалы почти по всей Европе. Такие счастливцы, как она, имеют право выбора, но жизнь в Париже много дороже Амстердама, поэтому она оказалась в Голландии». Поначалу Миранда решила, что в конце обучения выкроит месяц-два и поедет в Париж, но теперь ясно, что об этом и мечтать не приходится.
Вздохнула. «Лувр и Бобур, Оранжри и Музей Родена… Стипендия, сотня долларов в неделю, квартира Софи и нет забот о еде… Можно согласиться, если бы не этот человек, присутствие которого просто невыносимо».
— Не думай, что ты будешь к ней привязана целыми днями, — говорил он, будто догадался, о чем она думает. — Учись, рисуй… И главное, тебе не придется ломать голову, на что жить.
В какое-то мгновение ситуация показалась ей реальной.
— Но должен сказать, я требую, чтобы ты прекратила всякие отношения с Мюллером!
— Отношения? О чем вы?
— Не опускайся до лжи, — его голос звучал хрипло. — Мюллер рассказал мне все о ваших амурах, сообщил, что в постели ты неподражаема.
«Какая мерзость! Какая чудовищная гнусность!» — возмутилась она.
— Никогда… Это ложь, — прошептала Миранда. — Мюллер, этот негодяй, — мерзкий лжец! Он зол на меня, потому что… Он солгал вам.
Она замолчала. «Дэниел не верит, не верил и не поверит. Стоит ли вообще оправдываться перед ним? Стоит ли подвергать себя дальнейшим оскорблениям».
— И тем не менее вы хотите, чтобы именно я… такая… такая… стала компаньонкой вашей дражайшей тети?
— Но я уже объяснил тебе, что пытался ее отговорить.
— Но не отговорили же. — Миранда заставила себя улыбнуться. — Боюсь, что вам придется ее разочаровать. Передайте тете, что я тронута тем, как она хорошо обо мне думает, но это невоз…
— Двести долларов в неделю.
— Вы же сказали…
— Двести долларов. Комната и стол. Он смотрел на нее и улыбался. Миранда покачала головой.
— Нет!
— Хорошо, — продолжил он почти шепотом. — Я думал, что договорюсь с тобой, но вижу, что ошибся. — Он сделал шаг по направлению к ней. — И давно ты позируешь, Миранда?
Она взглянула на него с опаской и отворила дверь. Он резко ее захлопнул.
— Вы меня удивляете! Во-первых, моя работа натурщицы не представляет для вас никакого интереса, я полагаю. Не понимаю, почему…
— Для меня, да. Но для властей — несомненный!
Миранда взглянула на него с недоумением.
— Что вы имеете в виду? Взяв ее за руку, крепко сжал.
— Ты без денег, Миранда, — его голос, мягкий и обволакивающий, звучал завораживающе. — Не думаю, чтобы это понравилось властям. В этой стране ты попадаешь под закон, по которому иностранцы без средств подлежат высылке.
— Не говорите глупостей! Я не бродяга, у меня есть статус и стипендия.
— Которая, по твоим словам, явно недостаточна, чтобы прокормить себя.
— Умоляю, отпустите мою руку! Он притянул ее к себе.
— Ты работаешь, чтобы иметь деньги. Не так ли?
— Идите вы к черту!
— Отвечай. Работаешь или нет?
— Да работаю, но то, что я делаю не идет в разрез с законами этой страны.
— Не сомневаюсь, что ты это докажешь. Но я о другом. Ты нарушаешь условия выдачи студенческой визы. Студентам работать запрещается. Голландцы ничем не отличаются от других: въехавший в страну на время не имеет права отнимать работу у коренных жителей. Усвоила?
Их взгляды встретились. Миранда попыталась рассмеяться, но спазм сдавил ей горло.
— Какая чушь! Я ни у кого не отбираю работу. Я же не нанялась ни на фабрику, ни в магазин.
— В таком случае будет лучше объяснить все это в другом месте. Согласна?
— Все, что вы говорите, просто смехотворно, — голос ее дрогнул.
— Смехотворно? Смехотворно — другое. Тебе предложили достойную работу, учитывая твои стесненные обстоятельства, а ты — встала на дыбы.
— Не делайте из меня дурочку, мистер Торп, — сказала Миранда. — Если я соглашусь работать у вас, я нарушу те же самые законы, не так ли? У меня же временная студенческая виза, и я не имею права на работу. Забыли? Понимаю, что постараетесь держать от властей это в секрете, потому что так нужно вам.
— Ты невнимательная девочка, Миранда. Я нанимаю тебя лично и увожу из этой страны. Лично… И ты, и я — оба американцы. Это тоже — кое-что значит, — он широко улыбнулся. — Голландцам плевать в этом случае и на тебя, и на меня.
Миранду била внутренняя дрожь. Она старалась изо всех сил, чтобы он не заметил ее растерянности. Ее уже не беспокоило, что он думает о ней, а также не волновало, что он угрожает ей лично. «Шантажист! Вот что страшно и тревожно. В жизни своей она не сталкивалась с подобным. Безжалостный тип, думающий только о себе! Вчера она подозревала это, но сегодня убедилась окончательно».
— Ну и что? Что передать Софи? Сердце екнуло в груди… «Вот, пожалуйста! Угрозы, намеки — только чтобы ему было удобно, только чтобы потрафить желанию его тети. Но вчера, когда он ее обнимал и целовал у Мюллера, разве можно было предположить, на что он способен! Нет! Она же чувствовала его нежность. Так не бывает! Может, он желает заполучить ее всеми доступными и недоступными средствами? Хотя, сказал, что она ему не нужна…»
— Миранда?
