можно подумать — Боже, как это в одном человеке могут уживаться и такое ангельское начало, и такое коварство? Но на самом деле все это чушь! У Тесс доброе, кроткое сердце, она не двуличный монстр, ей чужды холодной расчет и вероломство, и никто не убедит меня в обратном.
Джейн налила в рюмки бренди и предложила Люку выпить.
— Надеюсь, вы скоро сыграете свадьбу, — как будто невзначай произнесла Джейн, поднимая рюмку. По ее голосу трудно было понять, вопрос это или тост.
Люк воспринял ее слова как пожелание.
— За скорую свадьбу! — Пригубив рюмку, он перешел к теме, которая его чрезвычайно волновала. — А теперь, миссис Кушман, ваша очередь ответить на мой вопрос: почему после всего увиденного и услышанного вы продолжаете верить в то, что Тесс — это Элизабет?
Потягивая свой бренди, Джейн не спешила с ответом, словно испытывала терпение Люка. Наконец она отвела взгляд в сторону и, поставив на стол рюмку, ответила:
— Ну, есть вещи, которые посторонний просто не заметит, а если заметит, то не придаст им особого значения, в то время как для меня они очень много значат. Ты обратил внимание, какое выражение появляется на лице Тесс, когда она задумается о чем-либо?
— Нет, — Люк пожал плечами.
— Когда Тесс не подозревает, что кто-то за ней может наблюдать, то становится сама собой. В такие мгновения она очень похожа на Джона, а иногда на Женни. Характерный поворот или наклон головы, жесты, движения — все это у нее от родителей. Я понимаю, о таких деталях, как карусель или медвежонок Фред, она могла узнать от Берта. Но никто не мог рассказать ей, как надо держать голову, как хмуриться в минуты раздумий, чтобы походить на моего сына.
— Да, — прошептал он, — вы абсолютно правы. Как я мог упустить это из виду? Да-да, иногда на ее лице появляется удивительно знакомое выражение. Я только сейчас понял, кого Тесс напоминает в те моменты, когда она спорит или когда сердится. Это же вылитая Женни! Да и голос у нее похож на голос матери. Сходство поразительное!
— Ну вот! И ты только теперь со мной согласился! — рассмеялась Джейн, увидев, что Люк пришел в сильное волнение.
— Нет! Вы все еще о чем-то умалчиваете. Боюсь, что вы не все мне рассказали, не так ли? — Люк пытливо посмотрел на Джейн. — Вы поняли, что перед вами Элизабет, как только Тесс вошла в ваш дом, я прав? Так что, миссис Кушман, давайте выкладывайте все, что вы знаете. Я, как ваш адвокат, настаиваю!
Джейн загадочно улыбнулась:
— Наберись терпения, дорогой Люк, чуть позже, когда мы приедем домой, я тебе все объясню и покажу кое-что.
Люк вновь занял свое место в темном углу и оттуда, не отрываясь, смотрел на женщину, которую так любил. Тесс была бледна, но ее сон был спокоен. Сердце Люка сжалось.
— Господи, какая она хрупкая, беззащитная! Джейн сказала, что готова убить человека, причинившего Тесс столько горя и зла. Застрелить его как бешеную собаку? Но разве такой мести заслуживает этот негодяй? Нет, конечно же, нет. Перед смертью его надо помучить, подвергнуть какой-нибудь изощренной, медленной пытке. Нет, и этого мало — он заслуживает более страшной участи.
Из смелой и храброй девочки, какой он помнил ее, Элизабет превратилась в решительную и волевую женщину, но только теперь она была глубоко несчастна, в ней не осталось и следа детской жизнерадостности и непосредственности. Люк проглотил комок в горле, отгоняя прочь грустные мысли. Томительное ожидание, в котором он находился, стало просто невыносимым. Он проклинал в душе вынужденное и тягостное бездействие, хотя прекрасно знал, что будет ждать, если потребуется, целую вечность.
Время тянулось медленно. Ни ему, ни Джейн не хотелось говорить. Когда часы, стоявшие на каминной полке, пробили три раза, Люк поднялся и подошел к Джейн.
— Вам надо отдохнуть. Идите к себе и поспите немного, — тихо произнес он, — а я останусь с ней.
— Я обещала, что не покину ее. Люк прикоснулся к ее плечу и, когда Джейн подняла на него взгляд, продолжил:
— Вы страшно устали, на вас лица нет. Я думаю, Тесс проспит до утра. Прошу вас, отдохните. Завтра будет очень тяжелый день. Как вы сможете морально поддерживать Тесс, если не выспитесь и не наберетесь сил? Поймите, что только так вы сможете помочь ей. Идите спать, Джейн, а я побуду здесь.
Вздохнув, Джейн неохотно встала.
— Хорошо. Но если понадобится, разбуди меня. Обещаешь?
— Клянусь.
Джейн пошла к себе, но в дверях внезапно остановилась.
— Люк!
— Да?
— Я счастлива, что вы любите друг друга.
— Я тоже, — улыбнулся Люк. — Спокойной ночи, Джейн.
Последующие три часа Тесс проспала спокойно. Люк сидел рядом и не сводил глаз с дорогого лица, на котором во сне появилось трогательное выражение беззащитности, какое бывает у детей.
Бедная Тесс, с грустью подумал он, ты слишком рано повзрослела и не знала светлого, детского счастья и дней безмятежной юности. Если бы Люк мог, то он, не задумываясь, повернул бы время вспять и подарил ей то, чего она была лишена. Но, увы, такое вряд ли под силу даже всемогущим богам. Однако он может изменить ее жизнь теперь, окружив ее любовью и заботой, дать ей то, о чем она всегда мечтала.
Люк посмотрел на часы, когда они мелодично пробили шесть раз, и не увидел, что ресницы Тесс затрепетали и она очнулась.
— Пора вставать! — слабым голосом возвестила она.
Люк вздрогнул от неожиданности и рассмеялся.
— Неужели?
Тесс нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями, но ее глаза все еще были сонными. Повернув голову к Люку, она позвала его:
— Люк?
— Я здесь, любовь моя.
— Я чувствую себя как-то странно. Что со мной? Где я?
— Ты в своей комнате.
— Я ничего не помню… — Тесс продолжала хмуриться.
— Все хорошо, дорогая. — Люк протянул руку и нежным прикосновением прогнал морщинки у нее со лба. — Просто отдыхай и ничего не вспоминай.
— Я какая-то вялая, словно вчера приняла большую дозу снотворного на ночь. — Она внезапно замолчала, а потом быстро и резко спросила:
— Я что, действительно пила снотворное?
— Нет, — Люк покачал головой.
— Тогда почему у меня такая слабость, во всем теле?
— Просто вчера ты перенесла сильное потрясение. Тебе надо отдохнуть, скоро ты будешь чувствовать себя прекрасно.
— Потрясение? О чем ты говоришь? — Она устало прикрыла глаза ресницами, а затем внезапно они широко распахнулись. — Люк, я… я… это правда, что я — Элизабет, или мне все приснилось?
— Правда, любовь моя.
Тесс села в кровати, устремив взгляд в стену.
— Я — Элизабет, — прошептала она, вздрогнув всем телом от охватившего ее озноба.
Люк обнял ее, пытаясь успокоить. Он испугался, когда его руки прикоснулись к ее холодному как лед телу, но настоящий страх охватил его, когда он понял, что не в силах унять колотившую ее дрожь.
— Все хорошо, любовь моя, я с тобой, — прошептал он в отчаянии.
— О Боже, — простонала Тесс, — получается, что мой кошмарный сон не плод воображения! Все это на самом деле было! — Она всхлипнула раз, затем другой и зашлась в громких рыданиях, уткнувшись лицом в
