— Посмотришь на нас со стороны и скажешь — ба, да разве это жених и невеста, которые собираются в скором времени сыграть свадьбу? Мы должны во всем доверять друг другу, а не спорить и ругаться. Ты же не будешь отрицать, что участвуешь в опасной игре. А сейчас, когда дело близится к развязке, эта игра стала смертельно опасна. Только не говори, что ты не готовишь сюрприза Берту! Я вижу по твоим глазам, что ты что-то замыслила.
Тесс хотела было перебить его, но он жестом остановил ее и, переведя дух, продолжил:
— Но я чувствую себя бессильным и беспомощным, как слепой котенок, потому что не знаю о твоих планах. Ты даже не подумала о том, что нужно поделиться со мной своими секретами! Ты обманываешь меня, делая вид, что все прекрасно, что нет никаких проблем, хотя мы оба — и ты, и я — прекрасно знаем, что сегодня тебе придется нелегко. Нет, я мягко выразился, сегодня ты будешь держать бой не на жизнь, а на смерть. Мне больно и обидно, что ты отвергаешь мою помощь. Где доверие, которое должна испытывать любящая невеста к своему жениху? — закончил он.
— Все, хватит с меня! — вышла из себя Тесс. — Ты слишком много себе позволяешь! Кто дал тебе право учить меня, как я должна поступать? — Она обошла кровать и начала воинственно наскакивать на него, подталкивая к двери. — Говоришь, любящая невеста должна… — передразнила она Люка. — Ничего я не должна! Когда сама сочту нужным поделиться с тобой, тогда все и расскажу! Ты не знаешь меня, мистер Мэнсфилд, ты ничего не можешь знать обо мне. Конечно, кое-какие сведения ты раздобыл и, сумев сопоставить несколько фактов, пришел к верным выводам. Да, я — Элизабет, но есть и другая правда — ты абсолютно не знаешь меня. Как тебе понравится услышать от меня такое: сейчас я хочу, чтобы ты ушел, ты мне не нужен, я не хочу тебя видеть. Все, что мне сейчас требуется, это лишь побыть одной.
Глаза Люка потемнели и стали похожи на два сверкающих изумруда.
— Так я тебе не нужен, ты гонишь меня? Прекрасно! Играй одна сколько твоей душе угодно в эти жалкие игры! Но чего ты добьешься? Не знаешь? Я тебе скажу — ты останешься одна! Тебе даже не с кем будет поделиться своей радостью.
Люк выпалил все это на одном дыхании и пулей выскочил из комнаты, хлопнув дверью так, что задрожали стены. Тесс слышала, как он направился по коридору, но затем внезапно остановился и, топнув ногой, возмущенно рявкнул:
— Черт, она же одурачила меня! Специально вывела из себя, чтобы я от нее отцепился. Ну уж нет!
В ту же секунду она подпрыгнула на месте и попятилась от двери, которая начала сотрясаться под градом ударов.
— Открывай, Элизабет! Хватит морочить мне голову. Слышишь, тебе не перехитрить меня! Открой дверь, обманщица! Черт возьми, ты не умеешь играть честно. Позор! — надрывался Люк, барабаня в дверь.
— Не ломай дом. — Тесс обхватила себя руками, продолжая пятиться. — Все, я тебя не слышу, я пошла в душ.
— Тесс, ты очень, ну просто очень умная женщина, но в следующий раз даже и не пытайся обмануть меня. Слышишь, теперь я знаю твои уловки и тебе не провести меня! Один раз ты одурачила меня, но второй раз не получится. Ладно, ты выставила меня из комнаты, но знай — тебе все равно от меня не отделаться. Открой дверь, я сказал!
Тесс скрылась в ванной и заткнула руками уши, но это не помогло, поскольку до нее продолжал доноситься голос Люка. Она слышала, как он то бранится, то умасливает ее и просит довериться ему в эту трудную минуту, но его просьбы и угрозы остались без ответа. Разве она могла подвергнуть риску жизнь любимого человека? Конечно, нет. Более того, она не могла простить себе того, что уже втянула в эту опасную игру и Люка, и Джейн.
Тесс повернула кран, и шум воды, под сильным напором вырывающейся из разбрызгивателя, заглушил все остальные звуки. Затем она закрыла дверь ванной на защелку и, затаив дыхание, прислушалась, чтобы еще раз убедиться, что Люк не вошел в спальню. Естественно, он не будет плечом высаживать дверь, но кто знает, может, у него есть ключ? А вообще-то от него всего можно ожидать, подумала Тесс, сбегает за инструментом и вывернет петли. В томительном ожидании прошла минута, две, три…
Когда истекли пять минут, Тесс облегченно вздохнула и, быстро скинув с себя пижаму, в которую вчера Джейн с помощью доктора Вестона облачила ее, встала под душ.
Как только упругие струи горячей воды начали хлестать по ее телу, память внезапно стала оживать, очищаясь от сковывающей пелены времени. Перед ее мысленным взором медленно, словно выбираясь из тумана, вставали картины далекого прошлого. Особенно отчетливо она вспомнила день, когда ее похитили из этого дома.
Словно воочию она увидела лицо своего похитителя. Хал Марш, так, сказал Люк, его звали, — здоровенный, долговязый детина с копной рыжих волос и рыжими пышными усами. На его лице застыла отвратительная и зловещая ухмылка. От страха и напряжения ее мочевой пузырь не выдержал. Негодяй посмотрел на свои мокрые брюки, глаза его налились кровью, и он больно ее отшлепал. Никто никогда не бил ее прежде, и она уже была готова закричать от боли, но ужас парализовал ее, и она не смогла даже пикнуть.
Теперь Тесс знала своего похитителя в лицо.
Невероятно, через столько лет ей удалось вспомнить, как выглядел этот негодяй! Словно это было не двадцать лет назад, а вчера.
Именно отсюда — из комнаты Элизабет — ее похитили.
Тесс, омертвев, вновь переживала ужас той ночи. Хал Марш темной горой навис над ней. Несколько секунд он с мрачной ухмылкой смотрел на нее, затем откинул одеяло и легко, словно пушинку, поднял ее на руки.
Воспоминания словно раздирали ее изнутри, парализовав тело. У Тесс не было сил броситься на поиски Люка, объятия которого оказывали на нее волшебное действие. В его руках, нежных и сильных, она чувствовала себя в безопасности и забывала о своих страхах.
— Все, остановись! Не раскисай. — Она сжала зубы и для пущей убедительности больно ущипнула себя. — Хватит думать об этом кошмаре! Сегодня тебя ждет серьезное испытание, — сказала она себе.
Тесс разозлилась, почему именно сейчас, в самый неподходящий момент ее память стала оживать? Сегодня, как никогда, от нее требуется полная концентрация всех сил и внимания. Достаточно допустить малейшую ошибку — случайно оговориться, не так посмотреть на Берта, — и все пойдет прахом. Дело, на которое потрачено столько труда, будет безнадежно загублено. Это не входило в ее планы, но мысли сами по себе возвращались к той злополучной ночи.
— Черт! — мрачно пробормотала Тесс, подставив лицо под струи воды. Ей совсем не хотелось думать о встрече с Бертом, ей хотелось, чтобы ожившая память вернула ее в прошлое, чтобы она вспомнила все до конца, восстановила до мельчайших подробностей события тех далеких дней. Только так, вернув себе прошлое, она могла стать Элизабет и избежать ужасного чувства раздвоения личности, которое возникало каждый раз, когда она думала о себе, о Джейн, о своих родителях. Господи, как много еще надо вспомнить!
Тесс была готова отдать все внезапно свалившееся на нее богатство только за то, чтобы вновь услышать голоса родителей, их веселый смех, увидеть их счастливые улыбки. Она будет долго и горько оплакивать их преждевременную кончину. Бедные отец и мать — они спят вечным сном, их уже не вернуть.
Протянув руку, Тесс нашла на полочке шампунь и начала с хмурым видом мыть волосы.
Десять минут спустя она вышла из ванной. На ее голове красовался тюрбан из полотенца, на плечи был накинут банный халат, но выражение лица по-прежнему оставалось мрачным и отражало то, что творилось у нее в душе.
Подойдя на цыпочках к входной двери, которая вопреки ее опасениям оказалась на месте, Тесс прислушалась. В коридоре было тихо. Она вернулась в комнату и достала из шкафа белье. Вспомнив, что ей надо срочно позвонить, она бросилась к телефону и набрала номер. После второго гудка на другом конце провода подняли трубку.
— Я вас слушаю, — ответил женский голос.
— Здравствуйте, могу я поговорить с мистером Бейнбриджем? — спросила Тесс, не узнав мягкий, ирландский выговор Глэдис.
