направился мужчина, живо повернулась, узнала его и заулыбалась:
— Привет, Фил!
Тот тоже расплылся улыбкой:
— Здравствуй, Алла! Рад тебя видеть.
— Взаимно, дорогой. Какими судьбами?
— Друга провожал. Увидел тебя издалека и не мог решить, подойти или нет.
— С чего это ты стал таким нерешительным? Вроде раньше за тобой такого недостатка не числилось.
Собеседник непроизвольно покосился в сторону Виталия, а Алла рассмеялась:
— А, вот в чем дело! Нет, ошибаешься, Виталька мой друг, а по совместительству частный сыщик. Напарник, познакомься — Филипп Суворов, талантливый художник.
Филипп пожал руку Виталию, затем Игорю. Спохватившись, наклонился к окошку и поздоровался с Ларисой.
— Фил, а что это ты бросил меня на произвол судьбы? — подначила Алла.
— Да я… — начал было тот, но она его перебила:
— Не оправдывайся. Мой телефон не забыл?
— Нет, конечно.
— Тогда звони.
Чмокнув его в щеку, Алла со значением подмигнула и улыбнулась. Филипп помог ей сесть в машину и, когда Толик тронулся, долго смотрел вслед.
Эдуард Леонидович решил взять паузу, чтобы поразмыслить, жестом подозвал официанта и попросил:
— Еще два кофе, пожалуйста. Не желаете ли бокал вина? Или иной напиток? — любезно обратился он к своей визави, но та презрительно обронила:
— Хотите, чтобы я стала сговорчивее? Не выйдет! „Ну и стерва! — уже в который раз мысленно произнес издатель. — Будто нарочно демонстрирует свой дурной нрав. Но ничего, справлюсь, — обнадежил он себя. — И не таких обламывал“.
Встреча происходила в ресторане. Вообще-то это не в его правилах, обычно Нечаев принимал всех в офисе, но сейчас особый случай, и немолодому, тучному хозяину издательства пришлось покинуть свой уютный кабинет с удобным креслом, сделанным на заказ, и ютиться на неудобном стуле, слишком маленьком для его массивной фигуры. Но ведь не попросишь два стула!
— Так сколько я получу? — требовательно спросила собеседница.
— Если подпишете договор и станете выполнять все требования, то можно обговорить некую сумму, которую вы получите сразу, вдобавок вам ежемесячно будет выплачиваться определенное вознаграждение. Внакладе не останетесь, уверяю вас.
„Вольво“ вырулил на Ленинградское шоссе, и лишь тогда Толик разродился глубокомысленным замечанием:
— Слышь, Алка, врет этот чморик-то…
— Ты о ком?
— Дак этот, который щас подвалил.
— Филипп, что ли?
— Ну. — Верный оруженосец, как всегда, был немногословен.
— С чего ты взял?
— Дак он за нами катил.
— Толян, не тяни кота за рога! — не выдержала Алла. — Объясни толком.
— Я его в зеркале увидал, еще когда мы в аэропорт ехали. Наврал чморик, будто друга провожал Он за нами тащился от твоего дома. После к нам Виталька подсел, на аэропортовой стоянке вы с ним вылезли и пошли Ларку встречать, а этот вроде дернулся, дверцу уже открыл и высунулся, но че-то передумал и обратно в тачку залез. Сидит и сидит, а я думаю, че он тут делает-то? Я уж пушку из-под сиденья достал и с предохранителя снял, а тут вы подвалили. Может, он псих какой?
— Ну, мой верный оруженосец… — покачала головой Алла. — Нет слов, одни чувства. Ты стал заправским сыщиком — заметил наружное наблюдение. Никогда не верь первому встречному и самому себе, — поделилась она броской фразой, но, видя, что Толик не очень-то понял, пояснила:
— В данном случае твоя подозрительность излишня — Филипп не опасен.
— А че врет тада?
— Да мало ли какие у него соображения? Может, ехал в аэропорт по какому-то делу, и мы совершенно случайно шли цугом. А увидев меня с Виталькой, подумал, будто это мой любовник, и колебался, не осмеливаясь подойти. Так что зря ты за пушку хватался. Ты уж впредь держи себя в узде, а то ухлопаешь ненароком ни в чем не повинного человека. Впадая в гнев, вымещаешь на себе ошибки другого.
— А кто таков этот Филипп? — подал голос Виталий.
— Я же сказала — художник.
— А я и не заметил, что он за нами едет. Позор моим сединам.
— Это я тебя уболтала, напарник, вот ты и утратил бдительность. Да и нег оснований бояться слежки.
— Что-то мне это не нравится…
— Пресловутое чутье профессионального сыщика? — подначила верная боевая подруга.
— Если все было так, как говорит Толик, поведение Филиппа нелогично.
— Так он же творческая натура! У них все не как у людей.
— Подруга, это с ним ты была на тусовке в „Орниксе“? — спросил Казанова. — Помнишь, восьмого марта прошлого года?
— Ага. Тогда мы с Филом сотворили одну забавную штуку.[8]
— Я в курсе, — рассмеялся он. — Весь деловой мир славно повеселился.
— Еще бы! Смех и зевота заразительны.
— Красивый парень. А почему ты его бросила, подруга?
— Последовала совету Дизраэли: разлука должна быть внезапной, отшутилась Алла.
— Ну как, устраивают вас такие условия? — поинтересовался Эдуард Леонидович.
— Пока я не услышала ничего конкретного, всего лишь общие слова. Определенной суммой, о которой вы упомянули, могут быть и сто рублей. Назовите точную цифру.
— Ну, допустим, пять тысяч долларов сразу и по пятьсот долларов ежемесячно.
— Фи! — презрительно скривилась собеседница. „Ох и стерва… — уже в десятый раз обругал Нечаев свою визави. — Нарочно выкаблучивается, зная, что я в ней заинтересован“.
— Это для начала, — мягко произнес он. — Если все пойдет по намеченному плану, со временем увеличим сумму.
— Все равно это копейки! — отмахнулась собеседница.
„Ничего себе копейки! — мысленно ахнул издатель. — Сама-то зарабатывала гроши, а сейчас так и вовсе на мели, и еще смеет пренебрежительно отзываться о немалой сумме! Да мои высококлассные редакторы о таком окладе только мечтают, а эта… Что она о себе мнит?“
Его визави тут же подтвердила, что мнит о себе в мегамасштабе:
— Сто тысяч долларов сразу и по десять тысяч ежемесячно.
— Да вы что! — всплеснул пухленькими ручками издатель. — Таких денег не зарабатывают все издатели, вместе взятые!
— Ой, да не прибедняйтесь! — пренебрежительно отмахнулась собеседница. — Миллионами ворочаете, а строите из себя церковную мышь.
— Поверьте, у вас превратные представления о доходах издателей, собрав всю волю в кулак, чтобы сдержаться, произнес Нечаев.
Эта женщина его безмерно раздражала и выражением лица, и недоверчивым, злым взглядом, под
