— А чего ты вдруг пригорюнилась? — насторожилась верная боевая подруга.
— Да как-то мне тревожно…
— Кончай темнить, подружка! Выкладывай.
— Филипп тебе звонил?
— Звонил.
Подруга помолчала, а Алла посмотрела на нее испытующе:
— Твои тревоги связаны с ним?
— Да…
— Я уже почти догадалась, в чем дело… У тебя когда-то была интрижка с парнем, и ты о нем не очень симпатичного мнения, так?
— Так, — призналась Лара.
— Тоже считаешь его темной лошадкой?
— Гораздо хуже — он корыстный, расчетливый.
— Альфонс?
— Похоже…
— Как давно у тебя с ним было?
— Года три назад.
— И что — тогда он счел тебя недостаточно богатой для роли дойной коровы? — иронично поинтересовалась Алла.
— Да в том-то и дело, что я вела себя по-дурацки…
— То есть стали дойной коровой? — уточнила верная боевая подруга.
— До сих пор противно вспоминать… — вздохнула Лариса. — Неужели все молодые парни — непременно альфонсы?
— Ну, обобщать не буду — всяко бывает. Три года назад тебе было тридцать три, Филу — двадцать пять, разница в возрасте невелика. С точки зрения классического альфонса, ты слишком молода, обычно они выбирают в качестве жертвы баб на пятом десятке. Хотя… Тут вряд ли есть система. Главное — чтобы материал был податливый. А ты, с удя по твоему самобичеванию, проявила слабину?
— Глупостей натворила, — покаялась Лариса.
— Давай-ка излагай свои грешки в подробностях. И не темни, старушка, погрозила Алла пальцем, — а то, не дай боже, опять влипнешь в хреновую ситуевину с отягчающим антуражем. По закону всемирной подлости неприятности случаются в самое неподходящее время, причем в очереди не стоят, а вваливаются все сразу.;, ^ — Познакомились мы на какой-то деловой тусовке. Филипп сказал, что знакомый журналист отдал ему свое приглашение.
— А разве Фил журналист? — перебила ее Алла.
— Вначале он представился свободным художником, потом обмолвился, что иногда сотрудничает с редакциями газет и издательствами, но специализируется по портретам.
— Помнишь, ты спрашивала, чей портрет висит в моем кабинете?
— Я знаю — это его работа. У меня ведь есть точно такой же.
— Как — совсем такой же? — изумилась верная боевая подруга — все же они с Ларисой внешне очень разные.
— Пойдем, покажу.
Лара встала с дивана и направилась в комнату, которую называла «этюд в багровых тонах» — и стены, и вся обстановка там были красно-коричневого оттенка, а потому непроизвольно возникали мрачные мысли.
Этой комнатой не пользовались, и она превратилась в склад ненужных вещей. Подойдя к письменному столу, хозяйка наклонилась и извлекла стоявшую возле стены изрядно запыленную картину.
С первого взгляда Алла поняла, что имела в виду подруга: та же поза, тот же уверенный взгляд через плечо, весь облик очень привлекательной и сексапильной женщины, — в общем, комплимент на холсте… Только туалеты моделей разные: Лариса в изумрудно-зеленом вечернем: платье — видимо, в нем она была в день знакомства с художником. Но различие внешности и одежды не имело значения; самое главное — взгляд женщины, безмолвно говорящий: «Я чертовски хороша и прекрасно это знаю!»
— Видать, наш общий экс-любовник Филя штампует женские лики и каждую бабу изображает столь привлекательно, что ее сердце тут же тает, ироничным тоном прокомментировала Алла.
— Это произошло и со мной, — грустно призналась Лара.
— Со мной тоже, — расщедрилась на ответное признание верная боевая подруга, не любительница лирических излияний. — Увидев свой портрет, я расчувствовалась аж до соплей. Отъявленные циники всегда очень сентиментальны, — порадовала она собеседницу свежепридуманным афоризмом.
— Филипп сказал, что зарабатывает этим, и попросил меня познакомить с дамами, способными хорошо заплатить.
— А он специализируется только на женских портретах?
— Скорее — на богатых женщинах.
— Видимо, у него узкая специализация — предпочитает бизнесвумен, скривилась Алла и обогатила интеллект подруги еще одним афоризмом:
— В богатых женщинах ему больше всего нравятся их деньги. Кстати, я тоже подцепила его на светском рауте.
— Когда мы расстались, я несколько раз видела его на тусовках, но он, завидев меня издали, спешил скрыться.
— Видно, угрызения совести замучили, — съехидничала Алла и снова блеснула интеллектом:
— Совесть тревожит, лишь когда человеку плохо, и спокойно спит, когда ему хорошо.
— Вряд ли Филипп способен переживать из-за своих поступков…
— И сколько ты ему отстегнула?
— Картину он мне подарил.
— Для затравки, — съязвила верная боевая подруга. — И ты заглотила крючок.
— Заглотила, — покаянно вздохнула Лариса. — Влюбилась так, что голову потеряла.
— О, как он красив, проклятый, — процитировала Алла всеми любимую поэтессу.
— Красив… К тому же изображал такие чувства… Ты же знаешь, какая я падкая на красивые слова.
— Как я понимаю, его ухаживания дорого тебе обошлись — и в прямом, и в переносном смысле.
— Да, — грустно кивнула Лариса. — Три недели у нас был бурный роман, а потом Филипп упомянул, что мечтает сделать собственную выставку…
— Но у него, бедненького, нет на это денег, — ехидным тоном продолжила верная боевая подруга. — И ты выложила кругленькую сумму на организацию мнимой выставки. А он взял денежки и смылся.
— Нет, он не скрывался, потом мы еще несколько раз встречались. Филипп сказал, что ему нужны заказчицы, и я познакомила его с Олей Дубровиной. Он поддерживал близкие отношения с нами обеими, но ни я, ни она об этом не подозревали. Ей Филипп говорил, что со мной у него чисто деловые отношения, а мне — что ему всего лишь нужно заработать.
— Ага, а Ольга познакомила его еще с кем-то и так далее. В итоге круг ублажаемых Филей богатых дамочек ширился и множился.
— Скорее всего, так. Как-то раз я случайно встретила его в ресторане с дамой за сорок. По их поведению сразу чувствовалось, что они любовники. Меня это не сильно задело — наши отношения шли на спад, Филипп стал неискренним, все время отговаривался занятостью, да и я поостыла. Увидев его с этой женщиной, я испытала облегчение — не придется объясняться. Он потом звонил, пытался оправдываться, но я не стала его слушать. Фил попросил сохранить наш роман в тайне — тогда я не задумалась, почему, и согласилась. Мне и в голову не пришло, что он предпочитает состоятельных дам.
— Н-да… — Верная боевая подруга помолчала, по привычке почесывая нос, а потом пояснила причину своей задумчивости:
— Надо же — даже я попалась на его удочку… Не могу сыскать своему разнузданному поведению иного объяснения, кроме алкогольного опьянения.
