конце концов, я пока не заметил ничего особо плохого. Вежливые люди, улыбчивы, правда, не по делу, ну да это не такой уж большой недостаток. Терпеть можно. Да и то, что нас на таможне несколько задержали, так же нормально. Может вид наш их насторожил? Поскольку это мы у них в гостях, а не они у нас, — на то у них полное право имеется.
Но вот готесса моя к стране этой явно дышала очень уж неровно. Думаю, будь у ней возможности такая, — все бы спалила в миг единый. Вот и хотелось мне выяснить причины столь сильной неприязни.
— И что же ты, ма шери, нашла в этой стране такого уж чересчур ужасного? Бывшая английская колония, откуда слуги изгнали элиту, на месте которой образовалась новая псевдоэлита. Только вместо тех, кто повелевал силой клинка и пули, появились ростовщики и их последыши, опутавшие остальных липкой паутиной денежных расписок. Но таков уж закон природы — многие, очень многие, к сожалению, не могут жить без господина, в случае чего, находя его среди своего же класса вечных холуев. И, кстати, такие «господа» самые омерзительные из возможных. Но так, насколько я понял, случилось во многих странах, не только в этой. Так в чем же дело?
— А ты посмотри на тех людей, кто населяет эту страну. Жалкое, душераздирающее зрелище… По сравнению с ними то, что ты видел у нас, покажется образцами широты духа и величия разума человеческого.
— Уверена?
— Граф, да ты и сам увидишь! — взвилась готесса. — Хотя… Что тут далеко ходить — посмотри на нашего шофера. Вот он, один из классических типажей жителей этой местности.
Смотрю… Ничего особенного не вижу. По крайней мере, ничего особо выделяющегося. Смотрю магическим зрением — то же самое. И Чума тоже не видит, поскольку его мысленный фон выражает полнейшее недоумение по поводу слов Элен. Нет, однозначно надо полюбопытствовать насчет ее туманных намеков. Пусть уж прямо и четко говорит!
— И что ты в нем увидела? Самый обычный человеек, лет тридцати или около того. Жирноват, конечно, да и лицо интеллектом не отмечено… Но это увы, не исключение а скорее правило. А так… классический негр, каких в Америке уже не один век довольно большое количество.
Удар по тормозам, визг покрышек по асфальту, виртуозный мат готессы, которая чье очаровательное личико вошло в слишком тесное соприкосновение со спинкой сидения нашего водителя. Это, конечно, мелочь, не стоящая особого внимания, тем более травмами вампиру не угрожающая, но все равно — неприятно. Признаться, вначале я не понял причин столь резкой остановки. Дорога вроде чистая, никакая авария нам нем грозила… Однако, спустя мгновение все разьяснилось.
Громкие вопли шофера пояснили ситуацию. И зачем так орать? Со слухом, что у меня, что у Элен все в полном порядке. Так ведь нет, разоряется, словно демократ на митинге или правозащитник перед военным парадом. Так же глупо и столь же эмоционально.
А какова тема выступлений? Стоп. Ничего не понимаю. Когда это я его национальность и расу оскорбить успел? А-а-а. Кажется понял.
Вот ведь что интересно — говорили мы с Элен по-русски, а он все равно визг поднял. Из-за чего? Дурдом! Всего лишь по поводу услышанного им слова «негр», кое на всех языках звучит почти что одинаково. А как мне его по-другому называть прикажете? Негр он и есть негр. Кожа черная, блестящая, губы крупные, темно-красные, надбровные дуги немного выдаются вперед… Типичнейший негр. Что тут такого? Я вампир, Элен — девушка, а он негр. Где здесь оскорбление?
— Краса моя, а почему он орет с таким усердием, что я всерьез начинаю опасаться за сохранность его голосовых связок? — перейдя на английский, чтобы дать понять нашему шоферу, что пока его никто и не думал оскорблять, спросил я свою спутницу, надеясь пояснить причины столь эмоционального поведения нашего возницы.
— Ну как же, ты ведь его негром назвал.
— Да ну? Пардон муа, но есть у меня смутное сомнение, что он не китаец, да и на араба не похож. Как ни присматривайся, не получится найти общих черт и с индейцем. Я уж молчу про классический типаж белой расы — тут и с дикого похмелья не перепутать.
Тут я заметил, что предмет дискуссии, продолжая изрыгать нечленораздельные вопли, в которых отдельные внятные слова вылавливать было все труднее, вознамерился выскочить из машины… Пришлось его притормозить, отключив сознание простенькими чарами..
— Эй, а куда музыку убрали? — проявился недовольный Чума. Ну да, — скандал для подобного создания, — любимейшее лакомство. — Так громко и хорошо орал, я аж заслушался.
— Слуха у тебя нет, не было и вряд ли появится, — возмутилась готесса. — Про таких обычно говорят, что им медведь на ухо наступил, но в твоем случае он не только наступил, но и находится там на постоянном местожительстве. Где ты тут музыку увидел, дурья твоя башка?
— Вы еще подеритесь… Ладно, Элен, Чуму не переделать, а вот ты объясни, что это он в истерику так резко впал?
— Еще раз повторюсь, ты его негром назвал.
— Ну и что?
— Дело в том, что эти американцы, коих ты столь трогательно защищаешь, — подпустила шпильку Элен, — совсем сдвинулись на своей политкорректности.
— На чем? Что-то я раньше о таком заболевании не слышал…
— Рада за тебя… была, — ухмыльнулась Элен. — теперь ты узрел ее проявление во всей красе. Политкорректность, в частности, это когда негра нельзя назвать негром и даже «черным». Видишь ли, принято называть афроамериканцами. Самое смешное, что подобное название велено применять даже к тем, кто никогда в своей жизни не был в Америке, никуда не выезжая из своей родной хижины где-нибудь в африканских джунглях! И это еще относительно безобидное проявление вселенского дурдома в борьбе за полное равноправие всех перед всеми.
— Стой, погоди, — остановил я набирающую обороты вампирессу. — Если это афроамериканец, то как прикажете обзывать белых?
— Евроамериканцы…
— А коли мы белого засунем в Африку?
— К счастью, там до такого не додумались. Может, съесть попытаются, но евроафриканцем точно не обзовут. Пока что… А там мало ли, прогресс идиотизма — штука заразная.
— Все на свете имеет границы, лишь тупость человеческая от них избавлена, — грустно вздохнул я. — А если это только цветочки, то ягодки видеть как-то вовсе не радует. А придется… Хотя бы ради того, чтобы знать, куда может завести дурная болезнь под названием «свобода-равенство-братство». Право слово, триппер менее проблем доставляет!
— Да ничего, — отмахнулась Элен. — Кстати, слово «братство» тут тоже не особо приветствуется… А как же права женщин?
Тут я уж и ответить ничего не мог. Да и мягкое «шмяк» свидетельствовало о том, что бесенок вновь забыл о том, что полет нужно поддерживать либо магией, либо взмахами крыльев. На сей раз он от изумления даже икать начал. Нервы, однако.
— Не удивляйся, граф, а ты, Чума, перестань из себя самопадающий предмет изображать. Местные борцы за права женщин вместо «братства» перешли на «сестринство».
Икание Чумы стало громче и чаще… Бр… до чего неприятный звук Пришлось пожертвовать ему фляжку с коньяком. Раздалось долгое, усердное бульканье и через десяток секунд раздался донельзя удивленный голос:
— Серьезно? А если им первично-вторичные половые признаки оторвать, они что, новый термин придумают?
— С них станется, — уверила бесенка Элен. — Тут чего только не случается.
Куда я попал? Не может быть, чтобы это было правдой! Такой идиотизм просто не может существовать! Может быть это просто сон? Цветной, увлекательный, и абсолютно фантастический сон, а на самом деле я все еще лежу в своей могилке, и осиновый кол потихоньку гниет в моей груди? Да нет… Во сне невозможно использование заклинания истинного зрения. Мастера-сновидцы давно это доказали. Есть даже метод такой избавление от сонных чар. Если осознаешь что спишь, и хочешь проснуться, —
