Когда они уехали, я поспешила к себе в комнату. Необходимо было спокойно выработать план, как себя вести. Я понимала, что медлить нельзя, ведь мой враг мог уже хватиться рясы.
Единственным человеком, кому я могла довериться, была Мэри Джейн. Однако чем она могла мне помочь? Правда, уже одно то, что я могла говорить с ней откровенно, было огромным облегчением. Я даже подумывала, не обратиться ли к сэру Мэтью, показать мою находку и попросить снарядить экспедицию для поисков тайного хода из аббатства в «Услады». Искать помощи у Руфи? Но можно ли доверять ей? На ее счет у меня были большие сомнения. Я бы не удивилась, если бы выяснилось, что она пусть и не играет первую скрипку в заговоре против меня, но прекрасно знает, что происходит. Поговорить с тетушкой Сарой? Но разве от нее добьешься толку? А что касается Люка, то я до сих пор считала, что он-то и есть мой главный враг. Словом, я не знала, что предпринять.
И пока я ломала себе голову, что же делать, вдруг заметила на полу у двери какой-то конверт. Подбежав, я подняла письмо. Конверт не был подписан. Я открыла дверь, надеясь увидеть удаляющуюся фигуру, однако коридор был пуст. Видимо, письмо тихонько подсунули мне под дверь за несколько минут до того, как я его заметила. Закрыв дверь, я вскрыла конверт. Внутри оказался всего один листок, а на нем дрожащим почерком было выведено:
«Немедленно уезжайте. Вам грозит опасность».
Я тупо смотрела на листок. Почерк был незнакомый, и мне подумалось, не специально ли он такой неровный, чтобы нельзя было догадаться, кто автор письма. Подписи не было и адреса отправителя тоже.
Кто подсунул мне под дверь этот конверт? Что означает письмо? Не очередной ли трюк? С другой стороны, этот листок в конверте — существенная улика. Уж про него-то никто не скажет, что письмо мне померещилось.
Я подошла к окну и выглянула наружу. Сердце мое бешено забилось — я увидела торопливо удаляющуюся женскую фигуру и сразу узнала ее. Это была Дамарис!
Сомневаться не приходилось, это она незаметно прошла в дом и подсунула под мою дверь записку. Но зачем? Я же считала, что Дамарис на стороне моих врагов! Да и могла ли я думать иначе после нашей встречи с монахом, когда она заявила, что никого не видела? Я снова посмотрела на письмо. Нет, даже мысли допускать не хочу, что Дамарис действует против меня в союзе с Саймоном. Но положение у меня было отчаянное. Приходилось смотреть фактам в глаза и признать правду: я видела Саймона с Дамарис в рождественский вечер и то, что я услышала из их уст, потрясло меня до глубины души. И все-таки я не могла поверить в двуличие Саймона. Здравый смысл нашептывал, что не верить нельзя, но сердце… сердце доверчивой женщины отказывалось с этим соглашаться.
Кто-то послал Дамарис ко мне с этим письмом. Но кто? Люк? Доктор Смит? Я снова вгляделась в написанное на листке. И, помня почерк доктора, вынуждена была признать, что ни при каких обстоятельствах он не смог бы его так изменить.
И вдруг я вспомнила тот случай, когда ходила к доктору домой. Вспомнила его больную жену, которая стала для него столь тяжким бременем, что ему приходится с головой уходить в работу. Дрожащий почерк вполне мог принадлежать этой больной женщине, тем паче если она была чем-то встревожена.
Засунув письмо в карман, я закуталась в свой теплый плащ и вышла из комнаты. Проходя по лестнице мимо галереи менестрелей, я поколебалась, потом, приоткрыв дверь, заглянула внутрь, не прячется ли там кто. Но в галерее было пусто.
Я прошла через холл и вышла из дома. Дул пронизывающий холодный ветер, но я не замечала его. Я быстро зашагала прочь от дома и только раз оглянулась, чтобы проверить, не преследуют ли меня. Никого видно не было, но казалось, что из всех окон за мной наблюдают чьи-то глаза. Ни разу не остановившись передохнуть, я вскоре оказалась у дома доктора. На этот раз он показался мне еще более мрачным, чем в мой первый визит. Жалюзи были спущены, высокие ели скрипели под ветром. Я позвонила, и ко мне вышла та же горничная.
— Доктора нет дома, миссис Рокуэлл, — сказала она.
— Я пришла к миссис Смит.
Горничная явно удивилась:
— Сейчас доложу, что вы пришли.
— И пожалуйста, передайте, что мне нужно поговорить с ней по очень важному делу.
Горничная довольно неохотно пошла выполнять поручение, а я задумалась, что буду делать, если жена доктора откажется меня принять. Попрошу, чтобы меня провели к Дамарис. Пусть признается, она ли принесла записку, и ответит, почему утверждала, будто не видела монаха. Пусть скажет, какова ее роль в заговоре против меня. Я должна немедленно узнать всю правду!
Через несколько минут горничная вернулась.
— Миссис Смит ждет вас, — сообщила она, и я поднялась вслед за ней в комнату, где уже побывала недавно.
К моему изумлению, миссис Смит была не одна, а с Дамарис. Девушка стояла рядом с креслом, в котором сидела мать, и словно искала у больной защиты. Миссис Смит казалась еще более изможденной, чем в прошлый раз, но в больших глазах горела отчаянная решимость.
— Доброе утро, миссис Рокуэлл. Спасибо, что заглянули к нам, — тихо произнесла она.
Подойдя к креслу, я пожала протянутую руку, горничная вышла, и мы остались втроем.
— Зачем вы пришли? — быстро спросила миссис Смит. — Вам ни в коем случае не следует приходить сюда.
Я вынула из кармана листок и подала ей.
— Вы уже показывали его кому-нибудь? — встревожилась она.
— Нет, никому.
— Зачем… зачем же вы пришли?
— Я решила, что эта записка от вас. Я заметила, как Дамарис уходила из «Услад».
Наступило молчание.
— Ведь это вы написали? — наконец не выдержала я.
Дамарис обняла мать.
— Не волнуйся, тебе это вредно! — воскликнула она и с вызовом посмотрела на меня: — Вы доведете маму до полного расстройства.
— Но мне так нужна ее помощь! Судя по всему, она знает, кто задумал довести до полного расстройства меня.
— Не тревожься, дорогая, — сказала миссис Смит дочери. — Придя сюда, миссис Рокуэлл поступила крайне неразумно. Но раз уж она здесь, я должна сделать все, что в моих силах.
— Ты уже сделала!
— Но она же меня не послушалась!
— В чем? — спросила я.
— Я ведь написала: уезжайте немедленно! Немедленно! Сегодня же возвращайтесь к отцу. Если вы этого не сделаете, будет поздно.
— Откуда вы знаете?
— О, я знаю много, слишком много, — слабым голосом проговорила миссис Смит.
— Ответьте мне, прошу вас! Эту записку написали вы?
Она кивнула:
— Да, я. Я знаю, вам необходимо уехать, если вы хотите, чтобы ваш ребенок родился живым.
— Почему я должна вам верить?
— А какая мне выгода предупреждать вас?
— Но вы же видите:я мучаюсь от неизвестности.
— Вижу. Вы упрямы. Вы не хотите послушаться моего совета и уехать. Вам хочется раскрыть самой тайну, которая вас окружает. Вы слишком храбры, миссис Рокуэлл!
— Расскажите, что вам известно. Я должна узнать правду.
— Мама! — ахнула Дамарис, маска сошла с ее прелестного лица, и я увидела, как она испугана.
— Вы должны сказать мне все, — настаивала я. — Вы сами понимаете, мне надо знать.
— Тогда придется повести рассказ с самого начала. Иначе вы мне не поверите. Не поймете.
