— Выглядит… опрятнее, — решил отец.
— Вот! — взвизгнула Сюзанна. — Слабый комплимент. Кому надо выглядеть опрятнее? Старым девам. А мы хотим быть модными, шикарными, современными, не так ли, Сьювелин?
— Ради Бога, прекратите обсуждать мои волосы.
— Мне так больше нравится, — прошептал Филип.
Мы наконец-то приступили к еде. Вечером ко мне пришли двое гостей. Сначала мама присела на край кровати:
— Зачем ты ей позволила?
— Я не поняла, что она затеяла, пока она не остригла половину. Потом пришлось закончить. Но она права, так лучше.
— Эта стрижка делает тебя похожей на нее. Она акцентирует ваше сходство.
— Ничего. Это всего лишь стрижка, я могу снова отрастить волосы.
— Ты скоро поедешь на свадьбу Лауры. Видимо, она поедет с тобой?
— Халмеры гостеприимны. Уверена, Филип ее уже пригласил.
— Жаль, что она к нам приехала. Она все здесь изменила…
— Если все меняется, не только она виновата. Если бы было более… надежно… ничего бы не изменилось.
Мы обе думали о Филипе.
— Она похожа на сирену, — рассердилась мама. — Она странная с детства. Помню, она всегда придумывала пакости. Мы надеялись, это пройдет с возрастом.
— Анабель, не выдумывай про нее ничего.
— Она не похожа ни на Джессами, ни на твоего отца. От кого в ней эта злобность?
— Наследственная черта Мейтлендов. Некоторые предки не отличались благодушием. Ничего плохого в ней нет. Иногда она само очарование, прелестница, чаровница.
— Я чувствую, она готовит неприятности. Видимо, я ее не люблю, потому что она дочь твоего отца, и мне не нравится, что она от другой женщины.
Анабель всегда откровенна, мне в ней это нравится.
— Дорогая Анабель, не волнуйся из-за того, что у меня на лбу теперь челка. Ничто не изменит наши отношения, да? Что бы ни случилось, мы всегда будем вместе.
— Ты права, Сьювелин. Иногда я думаю, что превращаюсь в глупую старушку.
Она поцеловала меня и вышла.
Через полчаса явилась вторая гостья, я уже дремала. Ее появление стало более драматичным.
Дверь медленно открылась, и вплыла черная фигура. Я едва могла ее разглядеть, потому что в комнату просачивался лишь лунный свет.
Я села в кровати.
— Кугаба!
— Да, маленькая мисс, это Кугаба.
— Что случилось? С Кугабель все в порядке?
— Кугабель напугана.
— Что случилось?
Она указала на меня пальцем.
— Что ты делаешь? Какая ты стала? На тебя навели порчу.
Я прикоснулась к своей новой челке.
— Нехорошо, — бормотала Кугаба, — на тебе порча.
— О, Кугаба, ты меня разбудила, чтобы сказать, тебе не нравится моя новая стрижка?
Она приблизилась к кровати. Глаза круглые от ужаса.
— Говорю тебе… плохо… очень плохо. Кугабель знает. Твоя кровная сестра. Она чувствует… здесь. — Кугаба дотронулась до лба и до места, где расположено сердце. — Она говорит: плохое случается с маленькой мисс. Колдунья ее забрала… делает из нее колдунью.
— Дорогая Кугаба. Скажи Кугабель, пусть она не беспокоится обо мне. Со мной все в порядке. Просто я отрезала волосы.
— Злая колдунья, — продолжала она. — Кугаба знает. Кугабель все знает. Кугабель говорит, Гигант ее не любит, колдунью. Он ворчал, когда она наводила порчу.
— Гигант! Какое он имеет отношение?
— Ему нравится, что остров становится богаче. Он любит Дададжо, Мамабель, маленькую мисс. Не любит колдунью… А она делает из тебя такую, как она.
— Никто меня не изменит. Я какой была, такой и останусь.
Кугаба печально покачала головой.
— Уезжай на большом корабле. Бери с собой Филдо. Забери его от нее. Она навела на него порчу. Ты и Филдо были счастливы. Нам нравилось… пойдут детки… вырастут на острове… сделают остров богатым. Но Гигант рассердился. Она ему не нравится. Увезите ее. Приезжайте назад с Филдо и заводите деток.
— Кугаба, очень мило с твоей стороны, что ты обо мне беспокоишься. — я протянула к ней руки, она подошла и обняла меня. Потом отодвинулась и нахмурилась, разглядев мою стрижку.
— Нехорошо, — она снова покачала головой. — Она делает тебя, как она… Кугабель печальна, она знает сердцем. Говорит, Гигант сердит. Он ее отец… и он отец ее ребенка.
Бесполезно спорить с Кугабой, ведь она сама в минуту отчаяния призналась, что отец ее дочери Люк Картер, и мы знаем, что ребенок Кугабель зачат до праздника Масок. Кугаба, как и все представители ее племени, верила в то, во что хотела верить.
Однако я ее успокоила, она решила, что Сюзанна скоро покинет остров.
Осталась неделя до прибытия корабля. Я уже готова к отъезду.
За ужином Сюзанна сообщила:
— Я решила не ехать в Сидней. Я пока не готова покинуть остров. Посмотрим в лицо фактам: если я уеду с острова, мне придется возвращаться в Англию. А представится ли мне еще шанс навестить вас?
В комнате повисла тишина. Филип выглядел несчастным,
— Лаура была бы довольна, если бы ты побывала на ее свадьбе. Я бы хотела, чтобы она увидела нас двоих, — посетовала я.
— Челки одинаковые и все такое, — игриво воскликнула Сюзанна. — Нет, нет. Я окончательно решила, вы же не выгоните меня, а? — Она умоляюще смотрела на отца, потом ее взгляд остановился на Анабель.
— Естественно, можешь оставаться, сколько пожелаешь.
— Я думала, новизна уже стала привычной для тебя, — добавила Анабель.
— В этом ты ошибаешься. Остров такой романтичный. Вы здесь вершите такие дела. Когда больница заработает, это будет великолепно. Мне бы хотелось увидеть ее построенной, но боюсь, потребуются долгие годы, чтобы в ней начали принимать больных. Может, я еще раз приеду навестить вас. Но пока я не готова покинуть остров. Ты не возражаешь, Сьювелин?
— Я хотела познакомить тебя с Лаурой. Ты бы ей понравилась, но я тебя понимаю.
— Ты вернешься через два месяца, а я уеду, но у нас будет целый день до моего отъезда.
— Тебе как будто понравилась примитивная жизнь, — холодно заметила Анабель.
— Есть некоторые причины, которые меня здесь задерживают. — Она устремила взгляд на Филипа и не отводила глаз.
Но он уезжает со мной, подумала я. Интересно, как ей понравится на острове без предмета насмешек — меня и без верного раба Филипа?
Вскоре я получила ответ на этот вопрос. Я вышла из дома и направилась к своему любимому местечку под пальмами на берегу, где я с удовольствием сидела и читала книги. Меня догнал Филип.
— Я хочу поговорить с тобой, Сьювелин.
— Да. О чем?
— Давай присядем. Под этой пальмой? — Он подыскивал нужные слова, наконец, решился: — Я долго думал…
— О чем?
