— И, Уилл, не тратьте слишком много на крестины, но оставьте немного денег на покупку новых ботинок, которые не будут пачкать мои комнаты, и, может быть, на новый парик, чтобы я не чувствовала дурной запах от вас еще за два этажа.
Уильям принял это без обиды. Ему было приятно находиться вблизи особы, так тесно общающейся с королем.
Но Нелл было ясно, что он пришел не только для того, чтобы поговорить о беременности своей жены, а что он должен сказать ей что-то такое, что не было предназначено для ушей Елизаветы.
Поэтому, распрощавшись с Елизаветой под благовидным предлогом, она приготовилась выслушать новость, принесенную Фэншо.
— Ваши друзья заключены в Тауэр, — сказал он.
— Каких друзей вы имеете в виду? — спросила ошеломленная Нелл.
— Шафтсбери, Бекингема, Сэлисбери и Уартона… руководителей народной партии.
— Почему?
— Согласно приказам короля.
— Стало быть, Данби вынудил его это сделать!
— Они настаивали на том, чтобы парламент не заседал в течение года, а это автоматически привело бы к роспуску парламента. Им надо было бы знать, что его величество с ними не согласится, поскольку его величество очень хочет, чтобы парламент вообще прекратил заседания. Король очень рассердился на всех на них. Он опасается, кажется, что их заявление может подтолкнуть членов парламента принять закон, по которому отсрочка заседаний на год явилась бы законным основанием для роспуска парламента.
— Поэтому… он отправил их в Тауэр!
— Нелл, будьте осторожны. Ваше судно заплыло в опасные воды, и вас сносит на мель. Нелл вскинула голову.
— Милорд Бекингем — мой хороший друг, — сказала она. — Он был мне добрым другом еще тогда, когда я была продавщицей апельсинов. Разве я могу оставить его теперь, когда он стал узником Тауэра?
Король на время отошел от своих дел, связанных с разными трудностями, чтобы немного насладиться радостями домашней жизни с Нелл. Это было счастливое время, потому что видеть умиротворенную Нелл — это было одно удовольствие!
Карлу нравилось обсуждать будущее их сыновей. Ради шутки он подражал привычке Нелл и называл полностью титул сыновей, когда обращался к ним или говорил о них с Нелл.
— Нелл, милорд Берфорд и милорд Боклерк должны получить соответствующие их положению воспитание и образование.
Глаза Нелл сияли от удовольствия.
— Да, действительно. Они должны получить образование. Я бы не хотела видеть, как милорд Берфорд и милорд Боклерк переживают, вроде меня, муку мученическую, когда приходится браться за перо.
— Я обещаю вам, что они будут от этого избавлены. Вы понимаете, что существует одно место, где они могут получить лучшее в мире образование, — это королевский двор Франции.
Нелл изменилась в лице.
— Вы хотите сказать, что их заберут у меня?
— Они всего лишь отправятся во Францию на год или около того. И после этого вернутся к вам обратно. Но они вернутся, наделенные всеми качествами благородных господ, какими вы их и жаждете видеть.
— Но это будут уже не мои мальчики!..
— Я полагал, что вы хотите, чтобы они были лордами и герцогами?..
— Я этого на самом деле хочу, и не забывайте, что вы обещали, что они ими и будут. Но почему бы им не быть со своей матерью?
— Потому что, Нелл, это обычай — воспитывать детей высокого происхождения в придворной среде. Если бы я оставил Джемми с его матерью, он бы никогда не стал тем молодым дворянином, каким вы его теперь знаете.
— Может быть, это было бы лучше и для него и для других. Может, он не вышагивал бы тогда повсюду, как принц Задавала.
— Вы говорите истинную правду. Но не буду настаивать на этом. Это решение вы должны принять сами. Держите их при себе, если хотите. Но если вы хотите, чтобы они заняли подобающее им место в свете рядом с другими юношами такого же происхождения, тогда они должны пройти такой же курс воспитания.
— А почему бы мне не нанять им домашних учителей?
— Последнее слово за вами.
Король покинул Нелл, но она никак не могла успокоиться.
Она нашла мальчиков играющими с миссис Тернер, их гувернанткой. Они бросились к ней, едва она вошла.
— Мама! — восклицали они. — Мама пришла! Мамочка, пожалуйста, спойте и потанцуйте для нас.
Но Нелл была в том редкостном для нее расположении духа, когда ей не хотелось ни петь, ни танцевать.
Она отпустила миссис Тернер и принялась обнимать мальчиков. Они такие красивые, думала она. В их облике так много королевского, что независимо от того, какое воспитание они получат, это поможет им достичь величия. Карл был точной копией своего отца. Мой дорогой, дорогой граф Берфорд, думала Нелл; а маленький Иаков? Нет, у него не совсем такой облик, как у брата. Временами Нелл казалось, что в нем виделось что-то от ее собственной матери. Это уже давно пришло ей в голову. Она поселила мать в доме в Пимлико, где ей очень нравилось. Нелл не хотелось, чтобы ее мать хоть в какой-то мере оказывала влияние на эти две драгоценные жизни.
— Мама, — спросил лорд Берфорд, — вам грустно?
— Нет… нет, мой маленький лорд. Мне не грустно. Как я могу грустить, если у меня есть два таких драгоценных ягненочка? — Она нежно поцеловала их. — Вы бы хотели поехать во Францию? — вдруг спросила она.
— А где Франция? — спросил лорд Боклерк.
— За морем, — ответил его брат. — Это великолепное, красивое место. Папа долго жил там.
— Я хочу там жить, — сказал маленький Иаков.
— А папа поедет с нами? — спросил Карл.
— Нет, — ответила Нелл. — Если вы поедете, то должны будете поехать одни.
— И без вас? — спросил Карл. Она кивнула.
— В таком случае я не поеду, — ответил он надменно; совсем по-королевски, подумала при этом Нелл. Священное право обожаемого ребенка сверкало в его глазах.
Она уже решила, что его воспитателем будет мистер Отвей. Бедняга Том Отвей будет рад иметь кров над головой и пищу каждый день.
А маленький Иаков взял ее руку и сидел, глядя в окно. Он представлял себя во Франции.
Нелл думала: «Лорд Боклерк не будет очень страдать в разлуке. Может быть, ему и следует поехать во Францию. Для младшего сына более важно приобрести манеры дворянина. Ему почести могут доставаться труднее, чем его брату». Нелл вдруг схватила его в объятия и крепко прижала к себе. Не могу его отпустить, говорила она себе. Может быть, он и лорд Боклерк, но он — мое дитя!
Карлу стало легче жить, когда возмутители спокойствия оказались в Тауэре. Жилище у них там было вполне удобное, им разрешили взять туда с собой своих слуг, они могли принимать гостей, по сути, они жили там так, как и подобает жить благородным лордам, они были лишены лишь одного — свободы.
Карл не доверял никому. Он с интересом слушал то, что говорили ему Данби и Луиза, посещая дом Нелл, он весьма дружески разговаривал с ее друзьями-вигами. Но он постоянно вел тайную игру. У него было одно великое желание — управлять страной без помощи парламента. Парламент, с его постоянно враждующими партиями, доставлял ему постоянные беспокойства и неприятности. Виги обливали грязью тори, а тори — вигов. Они больше тратили сил на выражение ненависти друг к другу, чем на доказательство своей любви к собственной стране. Карл любил свою страну (но, как он готов был признать первым, любовь к своей стране равносильна любви к самому себе) и был полон решимости употребить все свои способности — а он при
