— Вы все понимаете, биил Эраф.
— Но он — ваш друг и конечно…
— Да, — отвечаю я, — конечно. Но если я попрошу его сам, в этом будет толика принужденья. Ваша же просьба останется только просьбой.
— Милый мой покровитель! — ласково говорит старик. — Не слишком ли вы отягощаете свою жизнь? Быть могущественным и всеми любимым?.. Очень трудно и, наверное, бесполезно. Те, что нас любят, предают нас ничуть не реже чем те, что не любят нас.
— Я знаю, биил Эраф. Просто у меня ещё нет народа — есть только люди. Пусть их хоть что-то объединяет. Пусть они пока любят меня — это лучше, чем ненавидеть друг друга.
— Ну, хорошо, — отвечает он и отводит глаза. — Мне ясно, зачем в Лагар должен ехать кор Эслан, но зачем туда еду я?
— Пора кое-что упорядочить, биил Эраф. Я имею в виду торговый договор между Квайром и Лагаром. Пока между ними действует соглашения, которые заключили ещё мы с вами в ту незабвенную весну. Эти соглашения подтверждались ещё дважды, но не были включены в основной договор из-за неспособности квайрской стороны выполнить одно из условий.
— Выплаты за восстановление Карура?
— Да, биил Эраф. Я считаю, что поскольку со времени последней войны прошло уже два года и Квайру больше никто не угрожает, отсрочку надо признать исчерпанной и соглашения утратившими силу.
— То есть ввести обычные торговые пошлины на квайрские товары?
— Да.
Молчит, опустив глаза, вертит в руках серебряный набалдашник трости, а потом говорит с нежным укором:
— Не лучше ли на отложить разговор? Я знаю, чем вы разгневаны, и разделяю ваш гнев, но удар падёт на Квайр, а не на Таласара. Квайрская торговля и так не процветает, ибо худо стало с сырьём…
— Я знаю это, биил Эраф.
— Два года, как Квайр не вывозит шелка. Биссал все ещё не отстроен, поскольку отрезан весь юго- запад Кевата…
— Я и это знаю биил Эраф.
— Чего же вы хотите, мой господин?
— Таласару вредно иметь в казне лишние деньги. Если он хочет сохранить доход от торговли, пусть отдаст Лагару свой долг. Кстати, ему надо бы знать, что пока он не уберёт войска от кеватской границы, шерсть для сукон Квайр будет получать только через Тардан. А о цене позаботитесь вы.
— Это жестоко, биил Бэрсар! Вы разоряете Квайр!
— Нет! Аких Таласар достаточно гибкий политик. Он становится дерзким, если его щадят, но этот урок он поймёт. Мне не нужна война с Квайром, биил Эраф! Если я хоть однажды ему спущу, эта война окажется неотвратимой. Ну? Вы согласны со мной?
— Не знаю, биил Бэрсар. Мой взор затуманен горем, и будущее темно для меня. Мне только жаль, что я до этого дожил.
Я никогда не гнался за властью и вовсе не рад, что власть догнала меня. Как я устал! Такое простое несбыточное желание: принять ванну. Горячая ванна с душистой водой, бокальчик пекле и негромкая музыка. Не здешняя какофония, а музыка нашего века. Ну, ладно, тогда другое желание — правдоподобней. Спуститься вниз и немного побыть с семьёй. Хотя бы раз увидеть сына не спящим. Правдоподобнее? Как бы не так! Братство ревниво. Я принял Эрафа, значит, обязан принять Асага. А если сейчас я приму Асага, значит, я должен завтра с утра объявит Совет, и только потом я сумею собрать Старейшин Малого Квайра, хоть — честное слово! — это гораздо важней.
Я послал за Асагом, сижу и злюсь, потому что проклятая власть все у меня отняла. Даже право побыть с семьёй. Отдохнуть с дороги. Выбрать, с кем я хочу, а с кем не хочу говорить. Я сейчас не хочу говорить с Асагом. Мне нужна хоть какая-то передышка между тем, что я сделал, и тем, что ещё предстоит.
Асаг появился, и я поднимаюсь ему навстречу. Надо его обнять и сказать, как я рад его видеть. А я сейчас вовсе не рад его видеть, хоть уважаю его, и, наверное, даже люблю.
— Умотался? — неожиданно мягко спросил Асаг.
Он ждёт, пока я усядусь, и сам садится напротив. И Говорит все с той же непривычной заботой:
— Ладно, Тилар, никаких таких бед, чтоб прям сейчас. Вот будет Совет — посудачим.
— Ну, а как тут?
— Уже тихо, — говорит он спокойно. — Господи всеблагой, Тилар, и как ты нас терпишь?
Гляжу на него во все глаза. В это надо ещё поверить: заботливый и кроткий Асаг!
— Что? — говорит он, — чудно? Иной урок — и дурно впрок, а от другого урока — околеешь до срока. Околеть-то не околел… Ох, Тилар, воевать нам пора, а то как бы наши петухи Кас не пожгли!
— Сибл?
— Сиблу против Братства не идти, — отвечает Асаг сурово. — Братство и не таких окорачивало. Сытно живём, Тилар. Сытно да боязненно. Вот и гуляет дурная силушка.
— Если бы так просто!
— А то не вижу! Сам злился: чего ты нас давишь, а мастеришек холишь. А тут глянь: мы-то на них стоим. Сколь ни велико наше хозяйство, а с него не покормишься.
— Едоков у нас много, Асаг. Мастер кормит только свою семью, а мы ещё три сотни беспомощных. Да и ребята Сибловы — если честно — тоже вместе с семьями у тебя на шее висят.
— Старых да малых кормить — то бог велел. Старые примрут — малые вырастут. А вот что здоровые бабы по домам сидят…
— Оставь, Асаг. В этом я с Суил не спорю. Пусть детей растят. Они нас кормить будут, а от вора или лентяя какой прок?
— Ишь ты! Сразу угадал! Ну, скажу, Тилар, пожалел я тебя! Видать, что с бабой твоей, что с нами управиться…
— Да не лезьте вы хоть в это!
— Ну, прости ежели… Я к тому только, что силы за ней может поболее, чем за Сиблом. Хорошо, коли она твои песни поёт.
— Это моё дело, Асаг.
— Кабы только твоё! Ты не серчай, Тилар… я вот похлебал из твоей плошки да уразумел: пора нам тебя придержать. Хватит тебе по лесам рыскать да под пули лезть. Некем тебя заменить, Тилар! Сынок твой когда ещё вырастет…
— А ты?
— А я тебе не наследник, — сказал он серьёзно. — С Касом ещё управлюсь, а что по-за лесом мне не видать. Эргис — тот, может, и разглядит, да с нами ему не ужиться.
— Рановато ты меня хоронишь, Асаг!
Он усмехнулся. Грустно так усмехнулся, явно жалея меня.
— Не про то сказ. Есть спрос и с Великого. Один ты такой на свете. Нельзя нам тебя потерять.
А утром мы отправились на Совет. Немного не то, конечно. Не тёмной ночью, тайными тропами, озираясь, поодиночке, а золотистым весенним утром, по людной улице и втроём. Я, уверенно молчаливый Асаг и угрюмо молчащий Сибл.
Золотое весеннее утро, юный запах листвы — и вдруг сытный радостный запах дерева от свежеоструганых досок. Я оглядываюсь на Асага: кто это вздумал строиться здесь — на главной улице Малого Квайра, в полусотне шагов от «дворца»?
— Гильдия, — отвечает Асаг. — Я дозволил.
Правильно, молодец Асаг. Юной, как эта весна, купеческой гильдии Каса удобней держать казну под защитой моих отрядов. А мне спокойней, когда моя гильдия у меня под рукой.
— А как будут строить? Рисунок видел?
— А как же, — отвечает Асаг. — Им Вахи делал, который для Гонсара чертил.
Неплохо. Юное дарование из подручных великого зодчего, природный бассотец, кстати. Эргис только прошлой весной привёз его из лесов. Я радуюсь, когда ко мне попадают такие ребята, мост между квайрским Касом и ещё недоступной страной. И я доволен, что Малый Квайр не украсят ещё одним
