был и мой отец, выехали на фуражировку. Они попали в засаду и были разбиты превосходящими силами сторонников Ланкастера под командованием лорда Клиффорда. На окровавленную голову Ричарда надели бумажную корону и насмехались над ним, называя его королем без королевства.
Розанна живо представила себе эту картину. Ей было очень жаль бедного Ричарда — своего деда!
— Оруженосец отца поведал моей матери об этой трагедии, — продолжал сэр Брайан. — Отец умолял Клиффорда пощадить Эдмунда, но тот ответил: «Кровь Христова! Его отец убил моего, и я по праву уничтожу его, как и весь его проклятый род!» Тридцать лет непрерывных сражений ожесточили сердца, и кровная месть стала законом. — Искоса взглянув на Розанну, молодой рыцарь, спохватившись, воскликнул: — Простите меня, миледи! Мне не следовало рассказывать вам об этих ужасных событиях!
— Вы можете говорить со мной обо всем, что волнует вас! — горячо возразила девушка. — Ведь мы с вами станем друзьями, правда?
— Я хотел бы надеяться на нечто большее, нежели дружба! — смело ответил Брайан.
Эти слова наполнили душу девушки восторгом. Так значит, он любит ее! Она собиралась ответить ему, но в эту минуту сокол Брайана принес ему молодого голубя.
Рыцарь нежно погладил маленького охотника по спине и, вынув из поясной сумки небольшой кусочек мяса, скормил его птице.
— Вы его подкупаете! — смеясь, воскликнула Розанна.
— А как же иначе? — весело ответил Брайан. — Мало кто согласится в наши дни трудиться задаром!
Брови девушки взметнулись вверх. Однако, нисколько не разделяя подобную точку зрения, она решила не противоречить Брайану. Недолгие часы их общения следовало посвятить более приятным занятиям, чем споры на отвлеченные темы, решила она.
Через несколько мгновений молодая самка коршуна вернулась к хозяйке с добычей — крупной серой мышью.
Розанна и Брайан от души посмеялись над этим трофеем.
— Куда же мне ее деть? — недоумевала Розанна.
— Отдайте ее своей птице. Вот увидите, получив вознаграждение, она станет охотиться еще усерднее.
Наполнив сумки куропатками и голубями, они неторопливо направились к замку.
— Могу я просить вас о встрече завтрашним утром? — с надеждой спросил Брайан.
— Да. Давайте снова встретимся на рассвете. Но нам вовсе не обязательно брать с собой ловчих птиц, правда?
Передав сестре очередное послание от сэра Брайана, Джеффри весь остаток дня подтрунивал над ней. Розанна нисколько не сердилась на него за его беззлобные насмешки. Она то и дело перечитывала стихи, сочиненные юным рыцарем.
В душе ее звучала чарующая мелодия первой любви, и девушка по целым дням предавалась восхитительным грезам. Однако происшедшая с ней перемена не ускользнула от внимательного взора Джоанны. Она приписала мечтательность и рассеянность дочери тому, что та узнала тайну своего происхождения, и решила не донимать ее расспросами, тем более что и сама она в течение долгого времени после редких встреч с королем то и дело принималась грезить наяву.
Однажды Джоанна пригласила дочь в свою мастерскую, чтобы показать наиболее удачные из своих последних работ. Маленькая угловая комната в восточном крыле замка была залита полуденным солнцем. На рабочем столе Джоанны лежали эскизы нарядной броши для плаща. Брошь представляла собой составленный из крупных бриллиантов герб короля — Сияющее Солнце, с узором из темно-лиловых аметистов в форме буквы «Э».
— О, мама, какая прелесть! — воскликнула Розанна.
— Тебе нравится? Однако, похоже, мне не придется воплотить эту идею в жизнь! — со вздохом ответила Джоанна.
— Но почему?
— Потому что она могла бы присвоить брошь себе!
— Ты имеешь в виду Элизабет, королеву?
— Да! Эту Вудвилл!
В голосе Джоанны звучали гаев и горечь.
— Ты так сильно ненавидишь ее?
— Не я одна! Ее ненавидит вся Англия! Клан Вудвиллов, пользуясь щедростью и добродушием Эдуарда, скоро приберет к рукам всю страну! Эти люди подобны зловредным гусеницам, объедающим листву благородного дерева!
Розанна всегда знала, что характер у ее матери сильный и властный, но Джоанна редко выходила из себя. Она была истинной леди и умела сдерживать свои чувства. Теперь же голос ее звенел от негодования, а руки мелко дрожали. Розанна никогда еще не видела ее такой.
— У нее и фартинга за душой не было, когда король почтил ее своим вниманием! Она осталась вдовой с двумя маленькими сыновьями и имела к тому же целый выводок братцев и сестриц! А кроме того, она на целых пять лет старше Эдуарда!
— Почему же он женился на ней? — недоуменно спросила девушка.
— Она — ведьма! — зло ответила Джоанна. — И держит его за рожок! О, прости, дорогая! Я, похоже, сказала лишнее и смутила тебя.
Розанна лукаво улыбнулась.
— Не больше, чем тогда, ночью…
Мать и дочь обменялись понимающими взглядами и весело рассмеялись.
— Пойми, моими устами говорит отнюдь не ревность, — уже гораздо спокойнее произнесла Джоанна. — Ее отец — лорд Риверс, и англичане не устают изобретать все новые и новые шутки и остроты по поводу его фамилии[2]. Все наперебой твердят о том, что «реки делятся на ручейки и растекаются по всей стране», что «все реки смердят». Никто ни разу не сказал доброго слова об этом семействе! Они так многочисленны, и в руках их сосредоточилось столько власти! Я боюсь за Эдуарда. Как бы ему не пожалеть о том, что он сделал их столь могущественными!
Слушая мать, Розанна безмолвно возблагодарила судьбу за то, что прожила свои без малого семнадцать лет в уединенном Кастэлмейне, вдали от сплетен и интриг королевского двора.
Выйдя из мастерской, она прошла по коридору к комнате брата и осторожно постучалась в тяжелую дубовую дверь. Ее нисколько не удивило, что через секунду оттуда выскочила молоденькая служанка, оправляя платье и фартук.
— Я пришла просить тебя о небольшой услуге, — сказала Розанна, пряча лукавую улыбку.
— А ты не ошиблась дверью? — насмешливо спросил Джеффри. — Ведь комната сэра Брайана дальше по коридору!
Розанна сделала вид, что не слыхала слов брата.
— Я хотела бы наконец прокатиться на арабском жеребце, но бедняга Зевс тоже застоялся. Не мог бы ты составить мне компанию?
Джеффри понимающе хмыкнул.
— Теперь мне ясно, почему ты просишь об этом меня, а не его! Ты не хочешь, чтобы сэр Брайан знал, какая ты ловкая наездница! А унизить собственного брата, обскакав его, выходит, вполне дозволительно, да? Эх ты, хитрая лиса!
— А ты уверен, что араб обгонит Зевса?
— Вполне возможно. Особенно если на нем поедешь ты — ведь я намного тяжелее тебя.
— Да, они стремительны и грациозны, эти арабы. Надо будет скрестить его с низкорослой шотландской
