Трейс окинул взглядом огромный зал «Нью-Йорк Шератон центр». Здесь царило волнение и напряжение. Все говорили чуть громче, чем обычно, и не только потому что пытались перекричать оркестр. Просто они присутствовали на банкете по поводу присуждения «Эдгара», ежегодной премии американских авторов криминального жанра.
За столом рядом с Трейсом и Лилиан сидели два редактора, агент Лилиан и двое авторов из того же издательства. Но все они собрались по поводу последней книги Лилиан «Слишком много сюрпризов». Причем двое остальных писателей пришли сюда, демонстрируя верность издательству и потому что им понравилась книга. Никто из них не знал Лилиан. Она представилась как Лилиан Янгблад, и даже теперь, после трех лет брака, это наполнило Трейса чувством нежности и благодарности судьбе за то, что эта чудесная женщина принадлежит ему.
– Пошли, – Трейс положил вилку рядом с непробиваемым десертом и взял Лилиан за руку. – Потанцуй со мной.
Радуясь возможности ускользнуть из-за стола, Лилиан покорно последовала за Трейсом. Он привлек ее к себе и прошептал на ухо:
– Все идет прекрасно, дорогая.
– Я вся дрожу от страха.
– Нет, вовсе нет.
– Можешь мне поверить, я боюсь.
– Хм. Ты нервничаешь немного, это вполне понятно. Но за весь вечер ты еще ни разу не пошутила.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – взмолилась Лилиан.
– Хорошо. Когда ты сделала вид, что пошла в туалет, ты ведь на самом деле звонила матери?
Лилиан виновато улыбнулась.
– А как ты догадался?
Трейс снисходительно посмотрел на жену.
– Потому что ты не звонила ей уже двенадцать часов. Как там дела?
– Если верить моей матери, Даррен Харпер Янгблад – самый умный и красивый двухлетний ребенок, когда-либо появлявшийся на свет.
– Она наверняка еще не видела, как он ест овсянку.
– Отец учит его обращаться с червями.
– Что? – Трейс удивленно заморгал.
– Ну, ловить рыбу на червя.
– О, Боже. Неужели мы будем находить их повсюду, как тогда с ящерицами?
– Можешь не сомневаться.
У Трейса потеплело внутри. И подумать только, что все это началось в ветреную дождливую ночь, когда он забрался под брезент, вонявший рыбой. Никакая пустота, никакой холод не могли бороться с Лилиан и с тем, что она заставляла его чувствовать.
Трейс прижался к ее плоскому пока еще животу.
– А как поживает младший братишка Даррена?
В глазах Лилиан мелькнула гордость, и у Трейса снова перехватило дыхание.
– Ему тепло и уютно.
– Ты нормально себя чувствуешь?
– Я чувствую себя… чудесно.
Они двигались в такт медленной музыке и обнимались ровно настолько, чтобы не быть арестованными за непристойное поведение. Трейс потерся лбом о лоб Лилиан.
– Я не говорил тебе в последнее время, как сильно я тебя люблю?
Лилиан заглянула в голубые глаза Трейса, в которых сосредоточился для нее весь мир, и почувствовала, как внутри словно тает что-то.
– Ты говоришь мне это всякий раз, когда обнимаешь или дотрагиваешься до меня.
Застонав, Трейс прижался к ней еще крепче.
– Не дразни меня, женщина. Вокруг семьсот человек народу. Представляешь, что напишут об этом вечере, если я возьму и займусь с тобой любовью прямо здесь и прямо сейчас.
Улыбнувшись, Лилиан покачала головой.
– Не та компания. Это лучше прошло бы на банкете писателей-романтиков Америки. А чтобы привлечь сегодняшнюю публику, надо по меньшей мере, чтобы одного из нас убили до рассвета.
Музыка закончилась, и на сцену банкетного зала вышел президент ассоциации писателей криминального жанра.
Трейс почувствовал, как напряглась Лилиан. Она старалась не смотреть на сцену, где стояли в ряд «Эдгары», прикрытые плотной тканью, чтобы никто не мог разглядеть раньше времени имена награжденных, выгравированные на постаментах. Понимая, что он не в силах успокоить Лилиан, Трейс проводил ее обратно к столику.
