но пробирающий до потроха голос:
— Яв кемэ, чавора.
… Оба, теперь уже я чавора. Надо сказать, не возражаю. Круговращение жизни, епть — сёдни какер, завтра кнакер… — бодрился Марат, поняв, что нашел немного больше, чем искал… Теперь осталось унести добычу, и как-то провернуться, чтоб добыча не унесла меня… Марат потянул дверь и вошел в комнату. В кресле у стола сидел древний ракшас, старый как сама жизнь, с глазами чернее направленного тебе в лоб ствола. Больше свечке на углу стола осветить не удавалось… Блин, не стыдно и обосраться… — подумал Марат, вежливо кланяясь ракшасу. — Похоже, я пришел по адресу…
— Конту сан?
— Человек.
— Сырту кхарна?
— Марат Бугульма.
— Бешпаш мандэ, чавора.
Марат послушно сел на табуретку подле ракшаса.
— Конту сан, Марат Бугульма?
— Я же говорю, человек.
— Мэ анда шундём, чавора.
Марат, почувствовав, что сейчас не стоит вилять и краситься, честно ответил ракшасу:
— Здесь говорят, умер без смерти. Я сосед. Вернее, был соседом.
— Я слышал о таких, как ты. — ракшас внезапно перешел на эльфиш. — Вижу впервые. Ты из той же породы, что и Кул-Гу-Шаф, которому поклоняются эти идиоты. Давший им этот самый Ход, который они забыли, не успев понять. Хотя как можно понять правила Баро Кхэр, стоящего в другом мире… Что привело тебя ко мне, человек-сосед?
Марат изложил перечень необходимого ему и уточнил:
— Сегодня. Деньги у меня есть. И даже «рекомендация» — решил пошутить Марат, показывая ракшасу селедочный мандат Мельпомяйнена.
Оказалось, за свою не самую короткую жизнь ракшас не забыл о существовании юмора и улыбнулся:
— Да, это в корне меняет дело…
Улыбка слетела с лица ракшаса, и казалось, что улыбка эта была мимолетным наважденьем — настолько неуместно выглядела она на этой страшной маске. Ракшас замолчал, глядя сквозь темноту перед собой. Марату казалось, что время то ли остановилось, то ли понеслось с головокружительным ускорением. Сколько прошло за эту минуту — час, год, вся жизнь?
— Ты все получишь, чавора, и мне не нужны твои деньги.
— Почему, господин Зашквар?
— Дром Баро, человек-сосед. Знаешь, что это?
— Ну… «Дром» — дорога, «Баро» — большой. Так вы называете Путь, да? Колесо Жизни. Великую Реку. Да, кажется, я понял, господин Зашквар. Я знаю, что такое Дром Баро.
— Не говори мне «господин», человек-сосед. Да и никому не говори, ты же теперь знаешь, что такое Дром Баро. — снова на мгновение холодно улыбнулся ракшас. — Дром Баро привела меня в это кресло. Дром Баро привела тебя в эту дверь. И ты принес самые лучшие рекомендации, человек-сосед. Знаешь, какие? — ракшас опустил взгляд и упер его в Маратовы зрачки. Снова перешел на зыганский: — Жужы рат. Рувэскрэ ило.
Марат машинально перевел: «жужи рат» — «чистая кровь»; с «рувэскрэ ило» было похуже, «ило» — «сердце», но что такое это «рувэскрэ»… Однако вопроса не задал, решив спросить о значении слова того парнягу, который встречал.
Ракшас неуловимым движением поднялся и взял со стола узелок, протянув его Марату:
— Иди и сделай то, о чем договорился с Мертвыми, или то, что должен.
— Это разные вещи, Зашквар?
— Не знаю. Как ты пройдешь по Дром Баро отмеренные тебе шаги, не знает даже она. Иди, я устал сдерживать тебя, ты давишь.
— Я давлю?! — изумился Марат. — Это ты давишь на меня, Зашквар, так, что у меня едва по ляжкам не потекло, когда я стоял за дверью, да и сейчас я чувствую себя как после стакана спирта! И видишь ты меня насквозь — вон, и про вампира, и про мое поручение…
— Ничего я не вижу, человек! — хрипло засмеялся ракшас. — И едва отодвинул твою аджну-баха, когда ты подошел к дверям! Ты не слушаешь, когда тебе говорят — жужы рат, рувэскрэ ило! Ни один из известных мне Знающих не сможет «смотреть» тебя, человек… Туте ракшазэ якха.
— А как же ты узнал…
— Ничего я не узнал. Я лишь знал, что ты придешь, я узнал это еще до того, как первая изба встала на этом холме, вот так, человек… А про Мертвых и твой с ними договор — не о чем говорить. Я живу очень давно, ты не сможешь себе даже представить, сколько. Много имен назад меня называли и Годявир Шэро, и понять про тебя было совсем нетрудно: недавно в той стороне кто-то открывал и кормил кровью проклятую Шылалы Балвал, которой ты воняешь до сих пор. Достроить остальное — пустяки… Иди же.
— Прощай, Зашквар. Прими мою благодарность и уважение.
— Прощай, человек.
Глава шестая, в которой герой сперва бездельничает, шляется по городу, прикидывается Промокашкой и пристает к мальчикам, а потом наконец-то перестает околачивать и работает
Вымотанный получасовой беседой со старым ракшасом, Марат продрых до ранней обедни; да и встав, не сразу проснулся — пока не сошел вниз и не выпил криво сваренного, как заведено на Мусорскве, кофе. В кабаке было самое глухое время: ранний народ уже съел пироги да каши и свалил обтяпывать свои командировочные делишки, до обеда — как до Сяйны раком. Преодолев осторожность, Марат подозвал полового и пообещав «ежли тухлятину учую, в багно по плечи», заказал солянку и заячью спинку. Заранее отмазавшись, что шеф-повара пока нет, половой убежал.
Марат достал из-за пазухи ракшасов узелок и развязал. Разложив содержавшиеся в нем предметы, проверил, медленно водя над ними ладонью. Да, все как просил — вот Волчья голова, и сильная какая, аж пальцы покусывает; Иудино семя — хорошая штука: когда беседуешь с козлом, намеревающимся тебя вложить, у него на щеке начинает засос светиться. Его же Зеркало, носишь под рубахой промеж лопаток — и со спины тебя не видать. Ну, не то, чтоб совсем, но отводит — главное войти, и самая натасканная охрана за тобой носиться не станет. Обычные соглядатайские феньки, но лучшего, Магрибского качества — из пальцев мумий… Ого, из ногтевых фаланг, надо же. Ногтевые сильнее прочих многократно; и тех-то не найти, дрянью все вокруг банчат. Да, надо сказать, зыган не пожопился… Интересно, че он там про мою аджну-баха болтал, правда-нет ли? Блин, ежели правда, то эти симпатичные штучки я сам поновлять смогу. Классно бы. Ладно, сначало дельце изладим…
Марат удовлетворенно собрал артефакты и спрятал узелок за пазухой. Грех с таким обеспечением не сработать, да… Все равно, что если бы для исполнения заказанного человечка ядреный гриб тебе бы заказчик подогнал.
Оставалась самая простая, она же самая сложная часть — выход и внедрение, с их предварительной информационной подготовкой. Свистнув полового, испуганно затрясшего башкой — типа скоро уже, вот-вот сготовят! и успокоив — не о том, типа, речь, Марат зарядил его за деловой газетой — нельзя лажануться в базаре за торговые штучки.
… Так, биржа, ага, чем банчим-то… Масло, масло, масло… Одно масло… И все масляные дома — гляди-ка, одни йоббиты да эльфы в правлениях. Ну, это везде так; чем там еще край славен? Немножко воинского припасу… Хотя как «немножко» — вона че, перешибают ляпоту-то эльфам, перешибают. Чревато это дело, как не боятся… Так, по мануфактуре один сяньский да османский ввоз — самим лень, видать. Оба-на! Половина жрачки из-за бугра! Хотя… — Марат вспомнил виденную по дороге картину — океан грязи
