Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской «расе господ».

оккупированных восточных территорий, а не в самой Германии».[876] Гитлер чувствовал, что «истинная раса господ появляется только там, где наличествует истинное повиновение». Он подразумевал не столько классовое, сколько расовое повиновение, и особо подчеркивал, что для этого следует «заменить горизонтальную этническую классификацию вертикальной», то есть заменить принцип сосуществования народов иерархией. Ведь только среди покоренного населения у представителей «расы господ» нет иной альтернативы, кроме как культивировать свои качества властителей: новая аристократия крови и почвы «будет закаляться, выполняя задачу руководства среди чужих народов». «Только от этих аристократических родов, связанных с задачами немецкого господства над миром, произойдет политический прирост движения», — заявлял Гитлер Герману Раушнингу еще в начале 1930-х годов. С помощью законов о наследовании Гитлер стремился побудить младших сыновей фермеров поселяться на восточном пространстве, в его «Индии»,[877] — в этом фюрер откровенно следовал британским образцам (когда младшие сыновья дворян, лишенные наследства, выступали в роли «колонизаторов»). «Они ведь должны стать землевладельцами <Herrenbauern>, должны чувствовать, что они как немцы стоят на завоеванном клочке земли, удобренном кровью и поэтому принадлежащем Германии», — поучал своих подчиненных Генрих Гиммлер в 1940 г.[878]

Но чтобы «бросок на Остланд», предпринятый ради «властителей» из среднего класса не оказался напрасным, Адольф Гитлер уже в 1928 г. стал предусмотрительно планировать наиболее эффективные способы помешать «искусственному воспитанию русских по крови в школах» и становлению интеллигенции, склонной к социальной критичности:[879] «Если обращаться с каким-то народом, как англичане… обращались с индийцами, то нельзя направлять его представителей в университеты, где они узнают, что

181

с ними сделали».[880] «Прежде всего мы не должны пускать немецкого педагога в восточные области… Главное, чтобы они не учились умственной работе, необходимо полностью запретить печатное дело… Иначе мы вырастим самых лютых врагов».[881] «Сейчас они безграмотны и пусть остаются безграмотными».[882] И вообще «нужно иметь смелость к безграмотности <порабощенных>».[883] Знания и образование опасны для правящего слоя,[884] — доверительно сообщал Гитлер Раушнингу.

Какого черта мы обучаем черномазых, сэр? Вы дали образование Нане Сахибу (* Нана Сахиб сыграл важную роль в индийском мятеже 1857 г., явился организатором массового убийства британских (гражданских) подданных (прим. автора).), не так ли? И он научился читать французские романы и резать нам глотки.

Слова британского бригадира, приведенные Эдвином Арнольдом [885]

Философы —…величайшее зло, с которым мир должен покончить.

Джон Рёскин

ПРОФИЛАКТИКА: КАК НЕ СТАТЬ СЛАБЕЕ ОТ ЗНАНИЙ ИЛИ СОЧУВСТВИЯ

Уже задолго до Гитлера «дрессировщики» британских «властителей» предусмотрительно принимали меры против той угрозы, которую несли с собой знания и образование.

Руководители паблик-скул, такие, как, например, Уэллдон, противопоставляли этой угрозе задачу воспитания характера в школах Британской империи.[886] Выковывать характер призваны были и развлечения, которым предавались англичане в своих колониях, развлечения, ориентированные на укрепление мышц, а не на усиление интеллекта (к этому стремились и гитлеровские «наполас»): «Не легкомысленные книжные знания, а серьезная верховая езда и травля кабанов». Приоритетность «мужественного времяпрепровождения сочеталась с презрением ко всему интеллектуальному и эстетическому…» — констатировал Фрэнсис Хатчинс. Персонаж капитана Белью, «гриффин, уличенный в цитировании лирики, был вынужден оправдываться за подобную эксцентричность… Он заметил <на это>, что таков его нрав — цитировать стихи. 'Ха-ха! —

182

сказал его начальник. — Философствование?! Да это еще хуже'» (* Речь идет о книге Фрэнсиса Джона Белью 'Воспоминания гриффина, или Первый кадетский год в Индии' (Bellew F. J. Memoirs of a Griffin; or, a Cadet's first year in India. London. 1843). Гриффин (англ.) — европеец, недавно прибывший в Индию.).[887] Если жители колоний относились так к собственной, британской литературе, то нечего и говорить об уважении к культурным ценностям туземцев. Колониальный музей Фейра в Рангуне, столице Британской Бирмы, насильственно присоединенной к Британской Индии, получал от правительства субсидию в размере десяти (sic) фунтов стерлингов в год. Английское «Литературное общество молодых людей» сначала (после 1852 г.) получало дотацию в тридцать (sic) фунтов стерлингов в год, а после 1878 г. правительство колонии сэкономило и эти деньги…[888]

«Их невежество в области искусства было поразительно», — отмечается в знаменитом колониальном романе Э. М. Форстера (** Форстер Эдвард Морган (1879–1970) — англ. романист.) «Поездка в Индию» (1924), — «и они никогда не упускали случая возвещать о нем друг перед другом; это было умонастроение, типичное для привилегированных школ и расцветшее здесь гораздо более пышным цветом, чем оно может надеяться расцвести в Англии».[889]

«Предрассудки против интеллектуальных наклонностей и культ прославления действия, дела прослеживаются в сочинениях почти всех индо-английских авторов этого периода <с 1880 г.>… корни этих предрассудков, корни нежелания мучиться вопросами «почему» и «зачем», мучиться проблемами абстрактной справедливости и демократических принципов следовало искать именно в паблик-скул».[890] Чарлз Дилк в своей «Более Великой Британии» открыто заявлял: «Нельзя абстрактно рассуждать о несправедливости аннексии, потому что… худшая из возможных форм британского правления для народной массы лучше, чем самая лучшая власть <туземных (в данном случае — эфиопских)> царьков».[891]

Пространство на востоке должно было стать «немецкой Индией» Гитлера. И будущий рейхсминистр по делам оккупированных восточных территорий Альфред Розенберг разработал для поселенцев этой «немецкой Индии» образ «расы господ», который не слишком отличался от британского, пропагандируемого в паблик-скул. Однако Розенберг оказался намного последовательней своих британских учителей. Английский биограф Альфреда Розенберга Роберт Сесил так описывает убеждения рейхсминистра: «сразу за догматом расы следовал догмат, утверждавший, что роль индивидуума незначительна… Индивидуума следовало лишить способности к

183

независимому суждению. Его существование приобретает значимость лишь через осознание себя частью целого. По Розенбергу, человеческое существо само по себе — ничто. Оно может иметь личностные качества… только в том случае, когда его дух и душа являются органическим продолжением расы».[892]

Ведь «все белые благодаря принадлежности к расе господ вырастали в собственных глазах», и в первую очередь это относилось к белому населению Британской Индии. [893] В «Прелюдии к империализму» утверждалось, что «слабость и подчинение… вызывают презрение… отношение к слабым и бессильным граничит с пренебрежением и насмешкой». «Англичане ценят… уверенную… силу». Они испытывают уважение к «сильным и могущественным племенам и презрение — к слабым и бессильным». Англичане «безоговорочно предпочитали те племена, которым удалось поработить своих соседей, а не тех, кто позволили себе опуститься до положения жертв». Англичане считали, что мягкость, свойственная индийцам, является слабостью, которая свидетельствует об их принадлежности к «низшей расе». «Индусский характер» считали «бабьим». Важнейшим атрибутом мужественности в глазах англичан была «физическая сила». И коль скоро индусы не обладали ею,