перед его глазами встала Тьма, и ему подумалось, что у неё нет теплоты. Как нет и холода. У неё самой ничего нет, совсем ничего, поэтому она и стремится всё у всех забрать. У тепла – тепло, у холода – холод, у света – свет. Но, то нечто, что, уже без сомнения, находилось в таверне, резко отличалось от тьмы качеством своего восприятия – оно
Он поперхнулся морсом и надсадно закашлял. Снеж звонко постучала по спине его дрона. Ему стало смешно, и он поперхнулся уже крошками от бутерброда:
– Ты... что! Кха... Моя спина за тысячи километров от кха-кха-кху... сюда, – и он надолго зашелся кашлем, разбрызгивая слёзы, которые тоже были за тысячи километров от Острова, от таверны и от объективов его дрона.
– Должна же я как-то помочь. А вот, что я должна делать, если тебе вдруг станет плохо с твоими психами, а?
– Ничего ты мне не должна. Тем более, ты всё равно ничего не сможешь сделать...
Он резко умолк, потому, что внутри него, не в теле, не в мозгу – а словно бы в душе, вдруг ожила светлая точка, которой он помогал в битве с Тьмой. В битве, которой он всеми силами отказывал в реальности существования. Воспоминание о которой, он старательно вытравливал химией и выжигал электричеством, тщательно глушил гипно- массажем и вытаптывал самовнушением. И теперь здесь он вдруг, внезапно, сразу понял – она реальна, она была, и вполне возможно, она ещё будет.
Он ясно видел слегка встревоженное лицо Снеж, пошарпанную пластиковую дверь таверны, входящих и выходящих дроннеров, и рваные тучи на холодном небе, и мёрзлый лес, и дальние сопки. Всё это виделось так ясно и чётко, что даже не возникало ни какого сомнения, в том, что с ним что-то может быть не в порядке. Он в сознании, сознание исправно работает, и он ощущает тепло, идущее из таверны и ощущает живой свет внутри своей души. Это было так, и не признавать этого было невозможно. И ему стало страшно – а вдруг это... этот пучок тепла тоже заметит его, что тогда делать? Или вдруг эта светлая синяя точка внутри него как-то себя проявит и... Что может быть после этого «и» он не знал, и пока совсем не был готов узнать.
Он справился с кашлем, быстро дожевал безвкусный бутерброд и допил пресный морс.
– Всё, Снеж, идём отсюда, мне здесь перестало нравиться... Быстро уходим. Пойдём к моему хорошему знакомому, у него зарядимся и отдохнём.
– Ты что! У меня уже давно желтая лампочка моргает, я не дойду!
– Ничего, здесь рядом, минут пятнадцать. А если что, я тебя донесу, не впервой мне таскать скаутов, не дрефь!
И он потащил удивлённую Снеж за руку, под удивлённые взгляды, стоящей неподалёку группы рейнджеров, в сторону тропы, идущей в северном направлении к обсерватории Стекляруса, их бывшего с Валетчиком места обитания. Тёплый источник стал удаляться, но, вот что странно, совсем при этом не уменьшаться, словно говоря ему: – «Всё, я тебя засёк, теперь я всегда смогу тебя найти, где бы ты ни находился!»
Это было непонятно и потому страшно. А синий огонёк в его душе удивлённо вспыхнул и растерянно потух. Ну, вот и славно, подумал Мэт, хоть одно вернулось к норме. А в зимних, низких тучах проглянула на миг светлая прогалина, и тут же её стремительно затянули, наступающие с севера сине-снежные громады. Заметно похолодало.
---- --
**** ***
– Кхэ, – сказал Алекс, – вы кто?
– Ох, простите, мой благородный друг, я вас не представил! Жан, голубчик, это и есть наш знаменитый герой, благородный Алехандро Отважный. А это, собственно, тоже, мой очень дорогой и не менее благородный друг Жан Великолепный, который...
– Прекратите паясничать, Крот, – приятным женским контральто сказал Жан, – я прекрасно осведомлена о личности, уважаемого Александра, и не нуждаюсь в его представлении. А для вас Александр, я просто Жан. Надеюсь, мы подружимся, что будет очень кстати, так как я поступаю в ваше распоряжение, с целью усиления ударной составляющей нашей группы. Мы будем работать вместе теперь.
– Вы, женщина? – поразился Алекс.
– Я прощаю вам эту бестактность сейчас. Но в другой раз попрошу вас быть более осмотрительным в ваших выражениях, дорогой друг. Педро, вы невыносимы! Ваши распутные манеры дурно влияют на неокрепшую юношескую натуру.
Педро сиял и радостно улыбался, всячески изображая из себя похотливого кота, увидавшего очаровательную сиамскую кошечку. Алекс набычился.
– Почему это – бестактность. Что я такого сказал? И потом, какое усиление ударной силы? Мы с Педро сами кого хочешь, так ударим, что мало не покажется.
Вместо ответа Жан ткнула Алекса пальцем в глаз, причём так быстро, что тот еле сумел увернуться.
– У вас великолепная реакция, Александр. Большинство остаются без глаза в этой демонстрации. Я рада, что в вас не ошиблась. А бестактность ваша состоит в том, что я достаточно молодая девушка, чтобы не быть женщиной.
Алекс покраснел.
– Простите, я, кажется, действительно сказал бестактность. Простите меня.
– У вас могут быть
Педро трясся от беззвучного смеха, вытирая рукой невидимые слёзы.
– Всё, всё, всё, – сказал он, выставляя вперёд руки с растопыренными пальцами. – Жан, вы просто прелесть! Не примите на свой счёт, это из меня прёт солдафонская натура, которая дурно влияет...
И он опять зашелся в беззвучной тряске.
– Фи, – сказала Жан и отвернулась к стойке с многочисленными экранами.
Один из экранов моргнул и высветил картинку – громадный бледный паук Назгула во всей своей зловещей красе. В зале засвистели и заулюлюкали.
– Тихо! – взревел кто-то из середины зала. – Дайте послушать, что-то важное передают!
Шум слегка утих, и стал слышен голос диктора:
– Дорогие телезрители, просим вашего внимания, сейчас мы передадим заявление главы Союза Рейнджеров Среднеземных и Южных Уделов, нашего всеми любимого и уважаемого мастера Дьер Трувиля. Прошу вас, сударь.
Бледный паук съёжился и уехал в верхний угол экрана, а его место занял сам глава клана рейнджеров в корпусе мелкого скаута.
– Приветствую вас, свободные жители Земель нашего благословенного Острова! Сразу начну непосредственно. Все вы в курсе, что славные дела наши, которые привели к военным боестолкновениям боевых групп, а в конечном итоге, к освобождению Западных Уделов от гнёта гнусных узурпаторов в лице пресловутых кланов «головоглазов», Воинов, то есть, Саурона, и прежде них Инквизиторов Клинка. Да, стального клинка, спасибо. А... И вот, когда жители Западных Земель, Уделов, то есть, могут уже свободно пользоваться теперь всеми благ
Экран мигнул, и на нём стали вырисовываться в три-дэ изображении все уцелевшие представители верхушки клана Воинов Саурона с подробным описанием, дронов их носящих, с указанием всех, достойных внимания наворотов и апгрейдов каждого. Дикторша милым голосом давала необходимые пояснения, буде таковые находились... э-э... на Островных координатах.
Алекс хмуро всматривался в черты дронов, с сияющими во лбу алыми «оками Саурона». Фас, анфас, профиль... Вот-вот, так они тебе позировать и будут во тьме «казематов подземных глубин». Тюкнут этой своей глушилкой и всё – пишите письма, «индивидуально-групповым методом».
– Стареет, Дьерчик наш, стареет, – Жан томно вздохнула. – Раньше ребята целые рассказы из его афоризмов подбирали, а сейчас, пару-тройку оборотов и всё. Стареет... Кстати, Александр, я, в свободное от Островных игрищ время, занимаюсь социологией, и хотела бы испросить ваше мнение, по вопросу, в котором вы бесспорный специалист. Вы позволите?
– Дозволяю... то есть, спрашивайте.
– Благодарю. Итак:
