перекликались чайки. Амат глубоко вздохнула и дала волю слезам. Плач не принес облегчения, только утомил не меньше дневного труда.
После вчерашнего дождя, который шел весь день и всю ночь, на улицах веселого квартала было почти безлюдно. Поэтому двое юношей, вышедших бок о бок из-за угла, сразу привлекли ее внимание. Старший был широк в плечах – не то моряк, не то рабочий в простой строгой одежде, а младший – поменьше и пощуплее, в буром платье поэта. Не успели они свернуть на ее улицу, как Амат поняла, что сна не будет. Они приблизились настолько, что из окна их уже не было видно. Амат собралась с духом. Чуть позже, чем ожидалось, о них доложила стража. Видимо, Ториш-тя заметил, как она вымотана.
Юноша постарше оказался Итани Нойгу, исчезнувшим ухажером Лиат; младший, разумеется, молодым поэтом Маати. Амат, не вставая из-за стола, изобразила позу приветствия и указала на стулья, которые принесли по ее приказу. Молодые люди сели. Любопытный они составляли контраст. Оба серьезные, сосредоточенные донельзя, но если Итани глазами походил на саму Амат – весь был устремлен вовне, разглядывал ее, комнату, будто что-то искал, – то юный поэт, задумчивый, погруженный в себя, напоминал своего учителя. И Марчата Вилсина. Амат сложила руки на коленях и чуть подалась вперед.
– По какому делу вы сюда прибыли, господа? – спросила она. Ее тон был вежлив, приятен и не выдавал и доли чувств. Однако тут ее мастерство ведения переговоров не помогло: старший приятель, Итани, явно собрался рубить сплеча.
– Амат-тя, – начал он. – Мне сказали, что вы желаете доказать сговор Гальтского Совета с андатом Бессемянным, когда тот минувшим летом погубил недоношенного ребенка ниппуанки.
– Я расследую это дело, – сказала Амат. – И я порвала с Домом Вилсинов, но не знаю, насколько уместно говорить о причастности Гальтского Совета к…
– Амат-тя, – вмешался юный поэт, Маати. – Кто-то пытался убить Лиат Чокави. Марчат Вилсин держит это в секрете, но я был рядом. Итани думает, что это могло быть связано с вами и Домом Вилсинов.
У Амат перехватило дыхание. Марчат, старый дурень, запаниковал. Лиат Чокави была бы его лучшим защитником перед хаем – нужно было только научить ее нужным словам. А он побоялся. Он еще слишком молода, слишком неопытна для таких игр, потому он и выбрал ее изначально. Амат слегка подурнело.
– Вполне возможно. Как она?
– Приходит в себя, – ответил Итани. – Идет на поправку. Скоро – завтра – ее перенесут из хайских палат домой. Вилсин-тя обещал ее встретить.
– Нет, – сказала Амат. – Туда ей нельзя.
– Значит, это правда, – мрачно произнес Итани.
Что ж, не так уж он чужд уловкам. Амат сложила руки в позе признания.
– Я не смогла предотвратить то, что случилось с Мадж, но все именно так. Дом Вилсинов знал об обмане. Полагаю, Гальтский Совет – тоже, хотя доказать это пока нечем. В этом-то как раз большой тайны нет. Кто угодно мог догадаться. А вот вопрос о том, почему я так думаю, уже сложнее…
– Защитите Лиат, – вмешался Маати, – и мы сделаем для вас все, что сможем.
– Итани-тя, ты с ним заодно?
– Да, – ответил тот.
– Может, понадобится выступить перед хаем. Рассказать, где ты был в ту ночь, когда Вилсин-тя брал тебя телохранителем.
Итани задумался, но потом изобразил согласие.
Амат откинулась в кресле и попросила жестом миг-другой на размышление. Не то чтобы она предвидела такой поворот событий, но он мог оказаться на руку. Если юный поэт повлияет на Хешая или вспомнит какую-нибудь мелочь из переговоров, которая доказывала бы, что Марчат Вилсин знал о сговоре с андатом заранее… Однако кое-что не увязывалось с остальным – она чувствовала это совершенно точно. Одна деталь выпадала из картины.
– Присутствие Итани-тя мне понятно, – произнесла Амат. – А почему молодого поэта заботит судьба Лиат?
– Она мой друг, – ответил Маати, чуть вздернув подбородок. Его глаза смотрели с вызовом.
«А-а, – сказала себе Амат. – Вот оно что». Интересно, насколько далеко все зашло и знает ли Итани. Впрочем, ни для нее, ни для следующего этапа это несущественно.
Лиат. С ней, как обычно, закавыка. С одной стороны, она могла бы помочь Амат в деле, засвидетельствовать, что Марчат знал о двуличности переводчика Ошая. С другой стороны, втягивать Лиат в борьбу было бы небезопасно – в первую очередь для нее. Амат уже думала над этим с тех пор, как порвала с Марчатом, но ничего определенного не решила. А теперь, выходит, решение ей навязали.
«Лиат могла бы жить вместе с Мадж, – предположила она. – Нет, это определенно ничем хорошим не кончится. Хотя не с проститутками же ей ночевать! Может, поставить у себя кушетку или снять домик в пригороде. С охраной, само собой…»
Потом. Это решится позже. Амат встала. Юноши тоже.
– Ведите ее сюда, – сказала она. – Сегодня же ночью. Только чтобы Вилсин-тя не узнал. И ей не говорите, пока не придется. А тут уж я за ней присмотрю. Можете на меня рассчитывать.
– Спасибо, Амат-тя, – ответил Итани. – Но если это затянется… Я не хочу обременять вас надолго. Ведь расследование может продлиться годы, верно?
– О боги. Надеюсь, что нет, – произнесла Амат. – Но обещаю, длись оно хоть сто лет, я доведу его до конца. Чего бы это ни стоило, я доведу его до конца!
– Верю, – отозвался Итани.
Амат умолкла. В его тоне была странная вескость, словно он был готов к такому ответу. Она подтвердила то, что он уже подозревал, и ей стало любопытно: с чего бы? Узнать это было невозможно.
Амат кликнула Ториша, представила ему юношей и дала им полностью обсудить план. Вечером, чуть только стемнеет, девушку приведут к черному ходу заведения. Двое людей Ториша встретят их у дворцов и проводят. Итани отправится с ними.
Когда Амат отослала друзей обратно, был уже почти полдень. Она опустилась на постель и наконец позволила глазам отдохнуть. Боязнь того, что заботы не дадут заснуть, оказалась беспочвенной: сон накатил на нее, как волна. Она проснулась уже ввечеру, и заходящее солнце сверкнуло ей в глаза: одна занавесь съехала набок.
Амат вызвала Митат для короткого совещания, которым обыкновенно начинала день. Рыжеволосая помощница принесла миску тушеной говядины с рисом и бутылочку хорошего красного вина. Амат села за стол и стала между едой слушать новости: наблюдатель за игрой в хет вычислил за столом шулеров; у Крошки Нами появилась сыпь на спине, которую стоит показать лекарю; Тиян поправляется после визита на Бусинную улицу и вскоре вернется к работе; две девицы сбежали, и Митат придется подыскивать им замену. Амат выслушала все это, вплетая в сложнейший узор, каким стала ее жизнь.
– Ториш-тя послал своих людей охранять девушку, о которой вы говорили с ним утром, – продолжала Митат. – Они скоро вернутся.
– Нужно будет где-то ее разместить, – сказала Амат. – Поставьте кушетку в моей комнате, у стены.
Митат приняла позу понимания. В ней был какой-то загадочный оттенок – Амат угадала его даже не в жестах, а в еле заметной улыбке. Когда Митат поняла это, то улыбнулась во весь рот.
– Что? – спросил Амат.
– По поводу вашего дела, – пояснила помощница. – Насчет Мадж и гальтов. Приходил человек от одного дома наемных рабочих и спрашивал, не пригодятся ли вам заодно сведения о другой девушке, не островитянке.
Амат перестала жевать.
– О другой?
– Той, что Ошай привозил в прошлом году.
Амат откинулась на спинку кресла, переваривая услышанное. В беспросветности ее трудов забрезжил луч надежды и облегчения.
– Так была еще одна девушка?!
– Я так и знала, что вы заинтересуетесь! – сказала Митат.
Маати сидел на деревянных ступенях дома поэта и смотрел на голые, как палки, стволы
