Миша передал в отдел кадров завода свои документы, но их очень долго проверяли, оформляли ему пропуск, – завод, как и все тогда, был оборонным, и попасть на него было сложно. У химика Гоши была та же история, а режиссер Леша был занят на радио не больше трех часов. Короче, они были свободны несколько первых дней и проводили время вместе, устраивая вылазки на природу, пикники и прочие простые мужские развлечения. Тогда-то и сделали они те фотографии, которые сохранились в доме у Гоши Птичкина.
Аркадий Борисович не распространялся о том, что он делает во Владимире, но тоже был практически все время свободен. У его соседей по номеру сложилось впечатление, что он просто ждет кого-то или чего- то. И еще казалось, что Аркадий, такой веселый и жизнерадостный, чего-то очень боится.
Миша не делился своими подозрениями с друзьями, но ему пришло в голову, что одессит только потому пригласил их жить в свой номер, что в компании трех крепких молодых мужчин ему было спокойней.
Когда они фотографировались на пикнике, на берегу реки Содожки, Аркадий не попал ни на один снимок: то сам фотографировал друзей, то отходил в сторону, то просто отворачивался…
В конце концов, у каждого человека могут быть свои странности, а он так помог своим новым знакомым и был так обаятелен – настоящая душа компании, – что эти мелкие странности ему легко прощали.
Так, за прогулками, застольями и легкими разговорами прошли два первых дня того славного владимирского июля.
А на третий день произошел странный случай.
Четверо друзей отправились пообедать в местный ресторан под названием «Трактир». Этот ресторан был оформлен под огромную старинную избу: с простыми деревянными столами и грубыми лавками. Официанты носили вышитые рубахи – косоворотки, в меню значились в основном традиционные блюда старинной русской кухни – борщок, кулебяка, бараний бок с кашей, курник… Конечно, дело не обошлось без запотевшего графинчика водки.
Приятели просидели в ресторане около часа. Алексей вышел освежиться, и в это время в зале появился новый человек. Приземистый, широкоплечий, с низким лбом и маленькими злыми глазами, он прямым ходом направился к столу, который занимал Аркадий Борисович со своими друзьями. Не поздоровавшись, он сел за стол и уставился на Аркадия тяжелым немигающим взглядом.
– Сидишь, – проговорил он наконец хриплым скрипучим, как старая дверь, голосом, – водку пьешь? Старых друзей не вспоминаешь? А мы тебя вспоминали… Тебе не икалось?
– Это что, твой знакомый? – спросил у Аркадия Гоша Птичкин. – Какой-то он невежливый… Слышь, друг, давай я тебе тоже водки налью, посидим как люди…
– Сиди ты, человек! – хрипло оборвал Гошу незнакомец. – Сиди, пока тебя не спрашивают!
Он снова посмотрел на Аркадия и проговорил:
– От Вензеля тебе привет!
– Ну и как же он поживает? – проговорил Аркадий, с трудом справившись с предательски дрожащим голосом.
– Он-то? – Незнакомец негромко, издевательски рассмеялся. – Лучше всех! На Ваганьковском места знаешь, какие дорогие? А ему задарма досталось… Без памятника, правда, ну да это мелочь… Пойдем-ка, Аркашенька, потолкуем, а то у тебя друзья больно любопытные!
Он протянул руку и схватил Аркадия за рукав. Миша разглядел на его коротких, толстых пальцах два наколотых перстня. Тогда он еще не знал, что значат такие татуировки.
– Эй, эй, мужик! – забеспокоился Гоша Птичкин. – Ты что это себе позволяешь?
– Сказали тебе: сиди! – рявкнул незнакомец. – И за базаром следи! Мужик – слово обидное, да я сегодня добрый, на первый раз прощаю!
– Ладно, ребята, вы посидите пока, мы с ним только поговорим, – успокоил друзей Аркадий, послушно направляясь к двери.
– Не нравится мне это, – Гоша смотрел вслед уходящим, – пойдем поглядим, может, помочь Аркашке надо…
Ни Миша, ни Гоша от природы не отличались особенными бойцовскими качествами, но выпитая водка придала им храбрости, и они посчитали себя обязанными вступиться за Аркадия Борисовича, которому за многое были благодарны. Они заметили, что Аркадий с незнакомцем зашли в туалет, и ворвались следом за ними.
Коренастый громила методично избивал Аркадия, тяжело дыша. Аркадий, бледный, с окровавленным лицом, привалился к стене и старался удержаться на ногах.
– Эй, мужик, ты чего, совсем что ли сдурел? – с пьяной решимостью крикнул Гоша, подбегая к разъяренному уголовнику и замахиваясь на него прихваченной со стола пивной бутылкой. Тот оглянулся, оскалился, как дикий зверь, и неожиданно в его руке возник короткий широкий нож с кривым блестящим лезвием. Миша попытался забежать за спину бандиту и схватить его за левую руку, но тот, хрипло матерясь, взмахнул ножом, едва не располосовав Мишино лицо.
Миша едва успел увернуться, сверкающее лезвие промелькнуло в каком-нибудь сантиметре от его лица. Воспользовавшись секундной заминкой противника, Гоша Птичкин огрел его пивной бутылкой. Он метил в голову бандита, но тот легко уклонился, и удар пришелся ему в плечо. Уголовник грязно выругался – должно быть, удар оказался чувствительным – и двинулся на Гошу, размахивая ножом.
Гоша оказался в углу, отступать ему было некуда, лезвие рассекало воздух совсем рядом с его лицом. Миша пытался напасть на бандита сзади, чтобы отвлечь его от товарища, но тот не глядя отмахивался короткими взмахами свободной левой руки.
Гоша в ужасе следил за сверкающим ножом, который неумолимо приближался к нему…
И в это мгновение произошло то, чего никто не ожидал.
Алексей Модестов, который вышел из ресторанного зала чуть раньше появления там уголовника, находился в кабинке туалета, и когда бандит оказался рядом с ним, он резко распахнул дверь, сильным неожиданным ударом выбив нож у того из руки. Гоша, все еще сжимавший в ладони горлышко пивной бутылки, снова ударил противника, на мгновение растерявшегося от неожиданности, и на этот раз его удар достиг цели – бутылка опустилась на стриженый затылок уголовника. Тот глухо охнул и закачался. Алексей, довольно сильный и вступивший в драку со свежими силами, налетел на бандита и нанес ему несколько ударов в живот и в голову.
Бандит застонал и рухнул на кафельный пол.
Аркадий, про которого в пылу драки все забыли, подал голос. С трудом разлепив окровавленные губы, он проговорил:
– Ребята, дорогие, вы мне жизнь спасли! Никогда вас не забуду!
– Да ладно тебе! – смущенно проговорил Гоша. – А кто это такой? Чего он от тебя хотел?
– Это страшный человек… – начал Аркадий Борисович, но Алексей Модестов прервал его:
– Нам сейчас гораздо важнее не то, кто он такой, а что с ним делать. Он скоро придет в себя, и что тогда? В милицию ведь ты идти не захочешь? Правильно я понимаю?
– Нет, в милицию мне нельзя, – Аркадий помрачнел, – мне бы только несколько часов…
Гоша Птичкин выглянул из ресторанных дверей. На парковочной площадке стоял туристский автобус «Икарус». Туристы уже заняли свои места, и водитель собирался тронуться с места. Швейцар от дверей куда-то ушел, и Гоша, повинуясь внезапному порыву, вбежал к своим друзьям и крикнул:
– Берите его, быстро!
Бесчувственного бандита подхватили, вынесли, как тюк тряпья, из ресторана и подтащили к «Икарусу». Поняв на ходу идею Птичкина, Аркадий каким-то металлическим крючком открыл дверцу багажного отделения. Бессознательного бандита бросили на груду чемоданов и только успели закрыть, как автобус тронулся и вырулил с площадки.
– «Воркута – Золотое Кольцо», – прочел Алексей на борту «Икаруса», а Гоша Птичкин помахал вслед автобусу рукой и проговорил:
– Счастливого пути!
Когда в тот же вечер друзья вернулись в гостиницу, дежурная передала Аркадию Борисовичу какую-то записку. Он очень обрадовался и стал торопливо собирать вещи.
– Приехал мой друг, – объяснил он своим соседям по номеру, – я здесь его и дожидался…
Он распрощался с приятелями, взял чемодан и вышел из гостиницы. На улице его поджидала
