машина.
– С тех пор я его не видел, – закончил Михаил Степанович свой рассказ, – и ничего не слышал о нем…
– Аркадий Борисович… – повторила Лола. – А фамилию его вы не помните?
– Нет, фамилию не помню. – Мужчина покачал головой.
– И на фотографиях его ни разу не было, – протянула Лола, – наверняка он старался не попадать в кадр…
– А ведь была у меня фотография! – неожиданно встрепенулся Михаил Степанович. – Точно, на одном снимке Аркадий был! И там, кажется, я фамилию его записал!
– Вы не могли бы… – начала Лола.
– Ладно, посидите! – Михаил двинулся в комнату. – Попробую ее найти, так и быть!
Он плотно притворил за собой дверь комнаты, и наступила тишина.
Лола терпеливо ждала. Из комнаты не доносилось ни звука. Лола оглядывалась по сторонам и думала, что же творится в комнате у Михаила Степановича, если на кухне по его мнению порядок…
Она ждала десять минут, двадцать, полчаса…
Ничего не происходило, и в квартире по-прежнему царила тишина.
Неожиданно Пу И, до сих пор державшийся очень тихо, жалобно заскулил. Лола ласково погладила песика и прислушалась к тому, что творилось в комнате.
Судя по звукам, точнее по их полному отсутствию, там совершенно ничего не происходило.
Пу И тихо поскуливал и мелко дрожал.
– Михаил Степанович! – негромко окликнула Лола.
Никто не откликнулся.
– Михаил Степанович! – крикнула она в полный голос.
Из комнаты не донеслось ни звука.
Лола не на шутку испугалась. Она встала, усадила Пу И на свой стул, велела ему ждать ее и не волноваться, затем подошла к двери и осторожно потянула ее на себя.
Да, на кухне, можно сказать, по сравнению с комнатой действительно был порядок и чистота, как в операционной.
Незастеленная кровать, занимавшая чуть не четверть маленького помещения, была завалена старыми газетами и журналами. На покосившемся торшере висели грязные носки. По полу невозможно было пройти из-за раскиданной повсюду одежды, среди которой почему-то валялись грязные тарелки, яблочные огрызки и заплесневелая апельсиновая кожура.
Хозяина квартиры нигде не было видно.
– Михаил Степанович! – повторила Лола севшим от страха голосом. По спине у нее поползли мурашки. Куда он мог подеваться?
Окно комнаты было приоткрыто, занавеска раскачивалась от сквозняка. Может быть, он выпрыгнул из окна? Чокнутый, от такого всего можно ожидать… Но все-таки второй этаж, а он немолодой и не спортивный, запросто ноги переломает…
Лола двинулась к окну, старательно переступая через завалы мусора и грязной одежды.
Но, когда она преодолела почти половину отделявшего ее от окна расстояния, случайно бросив взгляд в сторону, Лола застыла на месте, как громом пораженная.
Из-за кровати торчала нога в черном носке. Полоска бледной кожи между носком и краем брюк, покрытая редкими рыжеватыми волосками, вызвала у Лолы приступ отвращения и страха.
Кое-как справившись с охватившей ее слабостью, Лола двинулась к тому, что лежало за кроватью, хотя ей очень хотелось немедленно убежать из этой мерзкой и страшной квартиры.
– Михаил Степанович! – снова повторила она, прекрасно понимая, что зовет зря. Она пыталась убедить себя, что хозяину квартиры просто стало плохо и он всего лишь потерял сознание, и если побрызгать на него водой, немедленно очухается, найдет ей фотографию, и она, наконец, докажет Леньке свою способность к самостоятельным действиям…
Но у нее перед глазами была полоска бледной кожи, и эта кожа казалась ей, как пишут в протоколах медицинской экспертизы, «несовместимой с жизнью».
Лола сделала еще несколько крошечных шажков, и волосы зашевелились от ужаса на ее голове.
Михаил Степанович лежал на полу, раскинув руки, и глядел в потолок изумленно и растерянно.
Вокруг его головы растеклась лужа темной загустевшей крови.
Эта кровь вытекла из огромной, аккуратной, как хирургический разрез, раны, рассекавшей его горло, как второй, жутко улыбающийся рот.
Лола ахнула и попятилась.
Надо немедленно бежать отсюда, из этой ужасной квартиры…
Только забрать Пу И и бежать, бежать куда глаза глядят…
Она не хотела больше ничего никому доказывать, она хотела только унести отсюда ноги.
И когда она уже, пятясь и не в силах оторвать взгляд от мертвеца, от ухмыляющейся раны на его горле, была почти у двери, за спиной у нее послышался шорох.
Лола хотела повернуться, посмотреть, откуда этот звук, но не успела. Тяжелый удар обрушился на ее голову, и она провалилась в темноту.
Маркиз звонил и звонил в дверь Анфисы Саркисовны, за которой царила могильная тишина: ни звука шагов, ни лая собаки.
«Куда ее черт унес? – злился Маркиз. – Когда нужно, никогда дома нету!»
Он вконец рассвирепел и пнул дверь ногой. Наконец за дверью послышались шаркающие шаги, и хозяйка возникла на пороге в длинном ярко-красном халате, расшитом золотыми драконами.
– Ах, это вы? – протянула она сонно.
– А кого вы ждали? – огрызнулся Маркиз. – Сами же мне говорили, что у вас никого нет… Кстати, а чем вам подруги-то не угодили? Или муж ваш жуткий бабник, и вы на всякий случай отвадили от дома их всех?
– Как вы смеете так говорить о Гуле! – с Анфисы слетело сонное оцепенение, она встряхнулась и была готова к бою. – Гуля – замечательный, он никогда бы не позволил себе…
– Стало быть, вы ревновали его без всякого повода, – спокойно констатировал Леня, – ох, и не завидую я вашему мужу!
– Конечно, что уж тут завидовать, – буркнула Анфиса, – мы здесь, а он – там… – Она подняла глаза к потолку.
– Ошибаетесь, уважаемая, – сердито высказался Леня, – вот как раз сегодня я убедился, что муж ваш не там, – он указал наверх, – и в той могиле, куда вы так часто носите цветочки, лежит совершенно посторонний человек!
– Как?! – Анфиса ахнула и прижала руки к пышному бюсту.
«Не может быть, чтобы только пятый номер…» – опять усомнился Маркиз и коротко рассказал ей о таинственном пассажире и о показаниях горе-водителя Витьки Сельдереева.
– Вот так-то, – закончил он, – а теперь я хочу с вами серьезно поговорить. Только не вздумайте падать в обморок или замахиваться на меня скалкой, я сумею защитить себя, но вам тогда помогать больше не буду.
Анфиса только молча кивала, хлопая глазами.
– Итак, – начал Леня, тщательно выбирая слова, – скажите мне, пожалуйста, дражайшая Анфиса Саркисовна, ссорились ли вы со своим мужем накануне его отъезда на дачу?
– Н-нет, – тихо сказала она.
– А вообще, как вы ладили, не грозился ли он уйти из дома, и все такое прочее? Знаете, как бывает, в пылу ссоры наговорят супруги друг другу разных слов, потом забудут, – мало ли что бывает? Это, мол, все несерьезно, на самом деле он так не думает, и так далее… Оказывается, однако, что один из супругов действительно все забывает, а другой-то всерьез подумывает о расставании.
– Уверяю вас, – Анфиса снова прижала руки к груди, – уверяю вас, ничего подобного не было!
Леня только махнул рукой – как ей верить, он уже знал.
– Ну хорошо, – вздохнул он, – оставим пока в стороне причины, по которым ваш муж это сделал, то есть
