постарше. Самое главное – это магия.
– Да, и теперь мы позаботимся также об этом.
Вместе с Райсиль они приподняли Оуэна за плечи, уложив его к матери на колени, так чтобы голова прижималась к ее животу. Райсиль придержала его, пока Микаэла мыла сыну левую руку, и в этот момент мальчик шевельнулся.
– Мама… Ты зачем моешь мне руку? Что, уже наступило утро?
– Еще нет, милый, это папа просил, чтобы мы с тобой сделали. Но ты должен лежать совсем-совсем тихонько. Может быть, будет даже немножко страшно, но ты ведь будешь смелым, правда?
– Для папы? – прошептал Оуэн, свободной рукой потирая глаза. – А помой и эту руку тоже.
– Хорошо, помоем обе, – отозвалась негромко Микаэла, покосившись на Райсиль, которая с трудом сдерживала улыбку. – Садись поудобнее, вот так. Дай я тебя обниму покрепче. М-м, как же я тебя люблю, – объявила она, целуя его в макушку.
Широко улыбаясь, он поуютнее устроился на руках у матери.
– И я тебя тоже люблю, мама. Что мы сделаем для папы?
– Понимаешь, дядя Катан привез одну вещь, которую папа очень хотел тебе передать. Это совсем особый подарок.
– Папин лев, – выдохнул Оуэн, когда она извлекла фибулу из миски, стараясь не притрагиваться к застежке, и стряхнула с нее воду.
– Все верно. Вскорости, после того как ты родился, я попросила одного человека, чтобы он сделал ее для твоего папы, дабы она всегда напоминала нам о папиной короне…Той самой, которую теперь будешь носить ты. – Она вложила брошь в маленькую ручку Оуэна, расстегнув застежку так, чтобы золотая игла торчала под нужным углом, взяла его руку в свою для пущей уверенности и покосилась на Райсиль.
– А вот теперь нужно сделать что-то очень важное. Ты ведь сейчас не видишь льва? Правильно?
– Нет.
– Верно. А еще ты не можешь видеть в этой броши особую магию, которую папа оставил специально для тебя, чтобы рано или поздно ты стал настоящим королем, совсем как он сам, – и она легонько взяла его за левую руку, разжимая крохотные пальчики. – Я не могу объяснить тебе сейчас, как и почему это происходит… Ты все узнаешь, когда станешь постарше… Но даю слово, что папа хотел, чтобы мы сделали именно это. Ты можешь немножко испугаться, но постарайся быть храбрым. Я обещаю, что больно не будет. Не испугаешься ради папы?
Слегка нахмурившись, он изогнулся, чтобы посмотреть матери в лицо.
– Храбрым для папы? – прошептал он.
И, прежде чем он успел бы передумать – или успела бы передумать она сама, – она стиснула его руку в своей и концом иглы пронзила его плоть… Плоть от ее плоти. Не сквозь ладонь, как сделал его отец в ту ночь, когда обрел свое могущество, но лишь сквозь тонкий слой кожи между большим и указательным пальцем, – и пронзила также и собственную руку.
Райсиль держала его сознание под контролем, чтобы мальчик не чувствовал боли, и хотя он чуть слышно вскрикнул от изумления, но самое поразительное было не это, а когда из рук матери к нему потекласила.
Силовые потоки закружились по кругу, а затем сфокусировались на броши Халдейнов, что пронзила руки матери и сына. Большая часть энергии хлынула в Оуэна, проникая и пропитывая магическим потенциалом самые глубокие тайники его существа, но часть энергии устремилась и к матери, и лишь затем, уже через нее, вернулась к сыну.
А еще часть силы, а затем все больше и больше, через мать устремилась внутрь, в поисках плоти Халдейнов, насыщая младенца в ее чреве, закладывая основы магического наследия, даже прежде чем созрело его крохотное тельце, и пробуждая в нем магический потенциал Халдейнов.
Микаэла чувствовала, как сила, текущая сквозь нее, увеличивает и ее собственные способности, и, потрясенная таким чудом, узрела золотистое сияние, окружавшее ее и Оуэна, а за ним – призрачные фигуры крылатых Существ, которые перемещались в этом свете, одновременно касаясь изящными прозрачными руками своих прекрасных лиц.
Со слезами радости на глазах она прижала к себе сына, и в тот самый миг, когда она уже подумала, что сердце ее не выдержит такого счастья, внезапно среди прочих созданий заметила мелькнувшую алую тень… и догадалась, что это ее возлюбленный Райсем на мгновение вернулся к ней, во всей своей вечно юной красоте. Лицо его сияло, украшенное золотой короной, и он легонько коснулся губ кончиками пальцев, с улыбкой посылая Микаэле воздушный поцелуй.
А позади него виднелась другая фигура, с глазами, словно озерца ртути, с серебристыми волосами и умудренным улыбающимся лицом. Призрак этот исчез в тот самый миг, когда свет любви вспыхнул так ярко, что Микаэла невольно лишилась чувств.* * *
Когда королева пробудилась около часа спустя, то первой ее мыслью было – уж не пригрезилось ли ей все это.
Лучина по-прежнему горела на маленьком прикроватном столике, а Оуэн мирно посапывал рядом, прижимая к себе папу-рыцаря. Она улыбнулась и осторожно вытащила у него игрушку, установив ее в изголовье постели вместе со вторым наперсником-стражем, а затем рассеянно убрала прядь черных волос, упавшую сыну на лицо… и случайно задела золотую серьгу у него в правом ухе.
– С ним все в порядке, – негромко послышался голос Райсиль сзади, и тут же рука ее ласково опустилась на плечо испуганной королеве. – Я поменяла серьги… А Глаз Цыгана и Кольцо Огня смочила кровью, прежде чем убрать их в вашу шкатулку с драгоценностями. Затем я умыла вас обоих и убрала все на место. Хорошо, что вы не попытались провести обряд в одиночку.
Микаэла, с трудом сглотнув, растерянно заморгала, глядя на юную Дерини, поражаясь ее спокойствию перед лицом того, что только что произошло.
– Ты… виделачто-нибудь, – спросила она.
Райсиль медленно кивнула.
– Видела и чувствовала тоже. Теперь я понимаю, почему никто не должен во время обряда касаться того человека, над кем он производится. Конечно, никто не пострадал, – она протянула руку, чтобы успокоить Микаэлу. – Я была готова, но ощущение было весьма… сильным. – Она склонила голову. – Никогда не встречалась лично с Синхилом или Джаваном, но могу сказать, что ваш Райсем, наверно, был самым лучшим из своей династии в том, что касается разработки ритуала передачи могущества Халдейнов. Если сыновья унаследуют от него все отцовские таланты, то это будут очень особенные мальчики, можете мне поверить.
– Но ты… видела Райсема? – спросила ее Микаэла.
– Да. И по-моему, там был еще мой дед, – она вздохнула. – Жаль, что я не была с ним знакома. Дядя Джорем говорит, он был настоящий святой… Или, по крайней мере, делал такие вещи, которые обычно делают лишь святые. Совершенно точно одно: он не просто умер, как умирают все люди… много лет назад.
Микаэла медленно кивнула, зевая, затем вновь опустилась на подушку.
– Вам лучше теперь поспать, – ласково сказала Райсиль, взяв королеву за руку. – Не могу этого объяснить, но по-моему, ваша собственная сила тоже увеличилась послеэтого обряда. Так что отдых вам необходим. Следующие несколько дней будут очень тяжелыми. Пожалуйста, не противьтесь мне.
Но Микаэла и не думала противиться, покорно опустив веки. Прежде чем погрузиться в сон, она успела еще удивиться, что же это такое сделал с ней Райсем из своей могилы… Точнее, поправилась она, из собора, ведь король еще даже не был погребен…
Глава XXXIII
Я говорю: песнь моя о Царе.[34]
Когда Райсиль поведала Джорему о том обряде, что совершила королева, восторг его не знал пределов. Ей показалось, она даже слышит, как он смеется в комнате совсем рядом с ней, а ведь она не слышала его
