– Немного поднялся жар, – признал он. – Но я не мог позволить такой мелочи омрачить столь торжественное событие. Я слегка задержался, чтобы поблагодарить отца Дерфеля за прекрасное богослужение за упокой души леди Судри. Жаль, что у меня самого слишком мало подобных священников.
Сигер осторожно кивнул.
– Отец Дерфель хороший человек, он делает честь всему духовному званию.
– Именно таково и мое мнение, – согласился Райс-Майкл.
– Да, – Сигер метнул взгляд на Стевануса, на Катана, затем вновь вернулся к королю, но на лице его не отразилось никаких чувств.
Фульк двинулся первым в зал.
– Вас там ждут, сир. Ступайте. Я благодарен вам, что вы пришли нам на помощь. Келдор всегда будет предан вам, точно так же, как мы служили вашему величеству все это время. С вашего позволения, сир…
С этими словами он еще раз кивнул королю и отошел, чтобы взять обратно свой стяг. Стеванус проводил его взглядом, затем, судя по всему ничего не заподозрив, повернулся к королю.
– А вид у вас и впрямь изможденный, сир. Вы уверены, что выдержите?
– Со мной все в порядке, – отрезал Райс-Майкл.
Они вошли в зал, который уже стал заполняться народом. Райсу-Майклу прежде не приходила в голову эта мысль, но зал был вполовину меньше, чем в Ремуте. Раньше, когда он пустовал, то казался просторнее.
Учитывая, что затем ожидалось пиршество, на помосте, как обычно, был установлен длинный подковообразный стол, составленный из множества столов поменьше, с лавками вдоль стен зала. На открытом пространстве между сторонами подковы, почти у самого стола, установили кресло с высокой спинкой, призванное заменить трон. Справа от него герцог Грэхем с не слишком довольным видом выслушивал какие-то указания от Рана и Манфреда. Лорд Джошуа и отец Лиор, стоявшие поблизости, озирались по сторонам.
Все они разошлись при приближении Райса-Майкла. Ран отвел в сторону Манфреда, чтобы о чем-то посовещаться с ним наедине, а Грэхем начал распоряжаться прислугой, суетящейся в зале, призывая всех встать у возвышения, оставив по центру проход. Пока король беседовал с Сигером, в зале появился отец Дерфель с Евангелием в серебряном переплете и в белой епитрахили поверх ризы и стихаря. Отец Лиор, судя по всему, был весьма недоволен тем, что посторонний священник намерен участвовать в церемонии.
– Ваше предложение весьма любезно, отче, но, полагаю, мы справимся и сами, – заявил ему Лиор.
– Ни на миг в этом не сомневаюсь, отче, – ровным тоном отозвался Дерфель. – Но я исповедник леди Стэйси и лорда Корбана. Они попросили дозволения принести свои клятвы на Библии, из которой каждый день слышат слово Господне. А кто лучше, чем их духовник, может напомнить им о данной клятве, когда король будет далеко от Истмарка?
На подобные доводы даже Лиор не нашелся, что возразить, а если бы и попытался, то Райс-Майкл уже готов был и сам встать на защиту Дерфеля. По счастью, в этот момент подошел Ран, жестом велев Фульку принести королю корону и меч.
– Думаю, пора начинать, сир, – сказал он, тогда как Катан, взяв у Фулька корону, возложил ее Райсу- Майклу на голову.
«Ты весь горишь», – мысленно передал Катан, поправляя корону и коснувшись влажного от испарины лба короля.
На это Райс-Майкл лишь пожал плечами и уселся на свое кресло, тогда как Фульк положил вложенный в ножны меч Халдейнов ему на колени. Остальные также заняли свои места поблизости, а приближенные Истмарка, Клейборна и Марли столпились в зале.
Отчаянным усилием Райс-Майкл попытался собрать остатки сил, чтобы как-то пережить эту церемонию. Чувствовал он себя все хуже и хуже с каждым мгновением.
Приглушенный рокот барабанов потребовал внимания всех присутствующих, а затем начал отбивать медленный ритм, подходящий для торжественной процессии. В более счастливые времена ее сопровождали бы и горские волынки, однако, учитывая, что всего час назад похоронили Судри, а две недели назад – покойного графа, это едва ли было уместно.
Новые граф и графиня с поклоном склонились перед королем. На Стэйси было все то же глухое черное платье, которое она одела на похороны матери, а на Корбане – темные горские одежды. Сигер развернул знамя Истмарка и установил его на ступенях помоста, тогда как Грэхем подошел к Райсу-Майклу со всеми необходимыми документами. Отец Дерфель, прижимая Библию к груди, стоял рядом с юным герцогом.
Райс-Майкл покосился на Рана с Манфредом, стоявших с другой стороны от трона, затем устремил взор на своих истмаркских сторонников и их новых графа и графиню.
– Милорды, леди, народ Истмарка, – произнес он негромким голосом, который, однако, разнесся по всему залу. – Мне недостает слов, чтобы выразить, какая честь для меня быть сейчас здесь, среди вас, и как я восхищен той преданностью, что окружала меня все эти дни, когда мы готовились отразить нападение захватчиков. Вы заплатили дорогую цену, ибо ваш граф и его супруга отдали жизнь за своего короля. Они были готовы к этому, но я сожалею, что эту цену нельзя было заплатить какой-либо иной монетой.Я не слишком хорошо знал лорда Хрорика, ибо видел его лишь в детстве, а с леди Судри встретился вечером, накануне того дня, когда она отдала жизнь в мою защиту. Но обаони были отважными и честными людьми. Могу лишь молиться и надеяться, что наш Господь на небесах вознаградит по заслугам тех, кто при жизни так преданно служил своему земному господину.
Слушая Райса-Майкла, зал притих, и лишь одобрительный шепоток пронесся при последних словах по рядам слушателей. Ран взирал на короля со все более кислым видом.
– Но сегодня мы собрались здесь не для того, чтобы вести речь о лорде Хрорике и его супруге, которых больше нет с нами, но дабы признать их дочь и наследницу, которая сейчас стоит перед нами, дабы быть посвященной в титул графини Истмаркской, и также мужа ее, лорда Корбана Хоувелла, который будет править рядом с ней. Нечасто случается, чтобы столь благородный титул передавался по женской линии, но памятуя о том, какой женщиной была леди Судри, я убежден, что ее дочь благородством и преданностью ничем не уступает ей и своему покойному отцу. Сударыня, лорд Корбан…
По его знаку, супруги преклонили колени перед троном: Стэйси прямо у ног короля, а Корбан чуть подальше, ибо они должны были приносить свои клятвы порознь. Стэйси протянула королю руки, и он, вытащив из петли перевязанную руку, легонько сжал ее ладони. Вперед выступил отец Дерфель и вознес Библию над их соединенными руками.
– Стэйси, графиня Истмаркская, я готов выслушать твою клятву, – произнес король негромко.
Она взглянула ему в лицо и ни разу не отвела взора.
– Я, Стэйси, графиня Истмаркская, становлюсь пожизненным твоим вассалом и клянусь в вечной преданности, за себя и за все земли Истмарка, коими прежде правил мой отец Хрорик, а до него мой дед Сигер, правитель Келдора и первый герцог Клейборнский. Верой и правдой буду я служить тебе до самого смертного дня против любых врагов, и да поможет мне Бог.
Пальцы ее слегка дрожали и сжимали раненую руку, причиняя боль, но король никогда не пренебрег бы этим важнейшим ритуальным жестом только ради собственного удобства. Его поразила мысль, что впервые за все эти годы он обменивается подобной клятвой с кем-то из своих вассалов, точно зная, к чему это приведет и чем каждый из них обязан другому. На самом деле, ему, вообще, до сих пор никогда не предоставляли возможности общаться ни с кем из своих вассалов, как подобает королю. И осознание этого привело его в такое возбуждение, что кровь запела в жилах, и лицо слегка раскраснелось, причем отнюдь не от жара.
– Я слышал твои слова, Стэйси Истмаркская, и со своей стороны я клянусь защищать Гвиннед, ради тебя и всего твоего народа, охранять вас от любых врагов всей своей силой и властью, платить верностью за преданность и правосудием за честь. Таково слово Райса-Майкла Элистера Халдейна, короля Гвиннеда, владыки Меары и Мурина, и Пурпурной Марки, и сюзерена Истмарка. И да поможет мне Бог.
Вдвоем со Стэйси, они возложили руки на Библию и приложились губами к оправленному серебром переплету, после чего Корбан Хоувелл также коснулся рук короля и поцеловал Священное Писание, хотя от
