Вслух же Дубов спросил:
— Пал Палыч, при каких обстоятельствах был обнаружен труп и каковы версии убийства?
— Что-что? — не разобрал Пал Палыч.
— Ну, есть ли у вас какие-то предположения, подозрения?
— А, ну его обнаружили примерно с час назад. Одна бабуся заметила ноги, торчащие из-под крыльца, подумала, что пьяный и решила снять сапоги. Потянула, а там — покойник! Можете увозить, — бросил Пал Палыч своим помощникам. Те, словно только того и ждали, схватили князя Владимира за руки- ноги и без особого уважения к титулу покойного забросили в подъехавшую телегу, запряженную парой тощих лошадок.
— И каковы ваши соображения? — осторожно спросил Дубов у Пал Палыча, который уже повернулся, чтобы последовать в ту же телегу.
— А, ерунда! — пренебрежительно махнул рукой следователь. — Одним князем больше, одним меньше… — Однако на прощание Пал Палыч обернулся к Дубову и, понизив голос, сказал: — Одно вам доложу, Василий Николаич. Раз уж тут замешан князь Владимир, царствие ему небесное, то ищите бабу.
Телега с грохотом отчалила, а Василий поднялся на крыльцо к Рыжему, который все так же стоял там, меланхолически опершись на перила и едва откликаясь на смачные реплики майора Селезня. Александр Иваныч внимательно наблюдал за возней двух детективов над трупом, но не вмешивался, так как предпочитал, по собственным словам, «не делать умную рожу» в тех вопросах, в которых неощущал себя достаточно компетентным.
— А ведь это мог быть я, — вдруг проговорил Рыжий.
— То есть? — не понял Дубов.
— Видите ли, князь Владимир — личность весьма одиозная, но не имеющая особого влияния ни в государственной жизни, ни даже в оппозиционных кругах. Кому нужно его убивать? Кому он вообще нужен? А вот моей смерти желают многие.
— То есть вы считаете, что вас с ним перепутали? — сообразил Селезень.
— Очень возможно. Или даже скорее другое, — раздумчиво сказал Рыжий. — Мои враги решили меня дискредитировать, подкинув под крыльцо труп князя Владимира.
— Подкинув под крыльцо? — чуть не подскочил на месте Дубов. — Нет-нет, но это невозможно! В центре города взять и подкинуть труп под крыльцо — это же нонсенс. Тем более, что сделано это было, как я понял, задолго до наступления темноты. Стало быть, — ударился Василий в свои любимые логические построения, — первым делом нужно выяснить, какими путями труп князя Владимира оказался под крыльцом вашего дома… Жаль, сейчас темно, а потому детальный осмотр места происшествия отложим на утро. Господин Рыжий, я вас прошу — позаботьтесь, чтобы тут все оставалось как есть.
— Разумеется, — с готовностью кивнул Рыжий, — я выставлю охранный пост.
— А давайте я подежурю, — вызвался Селезень.
— Нет-нет, ну что вы, — отказался от его услуг Рыжий, — вам надобно хорошенько отдохнуть перед отъездом.
— А что, отъезжаем уже завтра? — обрадовался майор.
— Нет-нет, или послезавтра, или еще на день позже — в зависимости от того, как скоро удастся вывести Государя из запоя. Должен же он проститься с дочкой!
— Ну и прекрасно. А завтра с утречка я вплотную займусь расследованием убийства, — удовлетворенно потер руки Василий.
Расследование убийств было профессией Василия Дубова. А чаще — расследование краж, ограблений, мошенничеств и прочих антисоциальных деяний. Нередко, расследуя незначительное на первый взгляд дело, Василий благодаря своей проницательности и дедуктивному методу раскрывал нечто такое, чего и сам не ожидал. И одним из ярких примеров такого рода по праву считается «Дело о пропавшей швабре», с которого, собственно, и началась слава Великого Детектива Василия Дубова.
Как-то вечером, засидевшись допоздна в своей сыскной конторе на втором этаже Кислоярского Бизнес-центра, Василий Николаевич решил там же и заночевать. Однако выспаться как следует ему не дали — уже часов в семь утра детектива разбудил ритмичный стук в дверь. Дубов с трудом встал со старенькой тахты и поплелся к двери. На пороге стояла уборщица Фрося.
— Что стряслось, Фросенька? — сладко зевнул детектив.
— Вася, извини, что разбудила, но пропала моя любимая швабра! — на одном дыхании выпалила Фрося.
— Так-так, — пробормотал сыщик. Остатки сна немедленно слетели с Василия. — Правильно сделала, что разбудила. Ни одно преступление не должно оставаться безнаказанным. Сегодня человек украл швабру, а завтра…
— А завтра самолет угонит, — докончила Фрося любимую поговорку сыщика.
— Именно так. Ну, рассказывай, как было дело.
— Вчера вечером я вымыла, как обычно, коридоры на третьем и четвертом этажах, а первый и второй решила оставить на завтра, то есть на сегодня. Ну то есть чтобы пораньше придти и домыть. Хотела, знаешь, успеть на сериал по телевизору. Там решалась свадьба Марии с Луисом Альберто, а в это время Лорена…
— А швабру заперла в подсобке? — оторвал Василий Фросю от латиноамериканских страстей.
— Да нет, я оставила ее прямо здесь, в вестибюле второго этажа, в уголке. Все равно ведь ночью тут никто не ходит…
— Вот она, родная наша безалаберность! — тоскливо глянул в потолок Василий. — Бросаем вещи где ни попадя, а потом удивляемся, что они исчезают!
— Да я уж не в первый раз так оставляю, — оправдывалась Фрося. — Ни разу еще не пропадала…
— Ну ладно, приступим к поискам, — прервал Василий Фросины стенания. — Если швабру уже вынесли за пределы Бизнес-центра, то отыскать ее будет почти невозможно, но если она в здании, то еще не все потеряно. — С этими словами детектив решительно двинулся по слабо освещенному коридору.
Отсутствие швабры в коридоре и других доступных поискам местах на втором этаже детектива отнюдь не обескуражило — напротив, он выглядел весьма удовлетворенным:
— Что ж, круг поисков сузился. Теперь перейдем на третий этаж, — сказал он Фросе, которая со священным трепетом наблюдала за ходом поисков и полетом мысли Великого Сыщика.
Третий этаж — как, впрочем, и все остальные — являл собой почти точное повторение этажа второго: лестница выходила в фойе, используемое под курилку, а уже из него тянулся длинный коридор, куда выходили двери кабинетов, где в былые годы трудились партийные деятели местного масштаба, а во время описываемых событий — президенты разного рода фирм и совместных предприятий. Единственное, чем отличался третий этаж от второго — так это более низкими потолками, но это впечатление создавалось исключительно благодаря так называемым подвесным потолкам в фойе и коридоре, сделанным из квадратов какого-то непонятного материала. Считалось, что подобное приспособление было сделано для облегчения уборки, однако по толстому слою пыли можно было умозаключить, что Фросина швабра добиралась до подвесного потолка не так часто, как следовало бы…
В фойе третьего этажа перекуривал еще один местный полуночник — компьютерщик Женька из располагавшейся в Бизнес-центре редакции околомедицинской газеты «За ваше здоровье». Почему-то самые гениальные идеи относительно газетной верстки обычно приходили ему в голову именно в ночные часы.
— Привет, Женя, — кивнул ему Василий. — Как твои двойняшки?
— Да все в порядке. — Верстальщик последний раз затянулся сигареткой и смял окурок в блюдечке, заменявшем пепельницу. — А ты что же, Василий Николаич, тоже перешел на ночной образ жизни?
— Да нет, вот ищу одну пропажу. Кстати, ты не видел, никто тут швабру не выносил?
— Да что ты, по ночам здесь никого не бывает… Хотя постой. Я тут часа в два или три выходил покурить и видел, как из коридора появился незнакомый человек, прошел мимо меня и спустился по лестнице. Но швабры у него точно не было.
