бурного спора было заключено пари стоимостью в одну бутылку потаповской наливки. По условиям пари сударь Кадере должен будет обойти все людские и технические охранные системы, которые выставит сударь Дейним, и заснять секретнейшее совещание архонтов в зале Совета. В арбитры пари была приглашена сударыня Ольденна.
Эльван виновато глянул на Ольденну и тут же опустил взгляд. Та села рядом с Эльваном и взяла его под руку.
Паларик кивнул.
— Пари, я так понимаю, выиграл Эльван. Так о чём я должен вас проконсультировать — что полагается Эльвану за шпионаж, а Дейниму и Ольденне за соучастие в оном? Или интуиция меня не обманывает, и дело несравненно хуже шпионажа?
— Хуже, — сказала Ольденна. — Элик действительно выиграл пари, принёс, как и было оговорено, запись в кабинет Дейнима. Только вид у Эльвана был при этом совсем не победительный. Вместо объяснений он велел нам посмотреть запись. Мы посмотрели и тоже впали в глубочайшую прострацию. Эли сказал, что надо идти к Авдею. Но Авдей тоже не знает, что делать. И Хранитель не знает.
— Да перестреляю я эту мразь и дело с концом! — вскочил Дейним.
— Не поможет, — ответил Авдей. — На волне паники в архонтские кресла усядется ещё б
— В Бенолии помогло, а здесь не поможет! У вас императора шлёпнули, и сразу всё куда как хорошо стало! Даже зависть берёт…
Авдей отрицательно качнул головой.
— Императора убили случайно. У одного из придворных точно так же, как и у вас, нервы не выдержали властительные мерзости терпеть, и он пристрелил мучителя, ни сколько не заботясь о последствиях. Ситуацию в Бенолии изменила не смерть императора, а реформы, которые готовили долго и тщательно. Поэтому властительный вакуум, который образовался в результате внезапной смерти главы государства, сразу же заняла оппозиция. А поскольку она давно и прочно была оформлена в чёткую структуру, то сразу же вписалась в существующую систему госуправления. И начала спокойно, без насилия и крупных конфликтов, реформировать эту систему в соответствии со своими принципами. Причин у такой успешной смены власти две. Первая — оппозиция прекрасно знает сферу, в которой ей приходится действовать, и поэтому ведёт себя в полном соответствии с её условиями. Вторая причина — и цели оппозиции, и средства достижения целей досконально известны всему населению Бенолии и пользуются полной поддержкой его большинства. С ситуацией в Бенолии всё понятно?
Дейним неохотно кивнул. Авдей сказал:
— Зато в Иалумете реальной оппозиционной силы нет. То, что происходит в Западном пределе, не в счёт. Это лишь зарождение и становление реформистского движения, но не действенная реформистская сила. Говорить о её всенародной поддержке нелепо. А без такой поддержки любое реформистское движение обречено на провал, и никакие, даже самые гениальные и правильные идеи реформирования его не спасут. Так что рассчитывать на смену власти в Иалумете нельзя. Если вы, Дейним, убьёте архонтов, властительный вакуум тут же займут их приближённые, которые продолжат делать всё то же самое, что делал прежний ареопаг. — Авдей мгновение поразмыслил. — Ещё как вариант можно рассмотреть возвращение ордена Белого Света. Точно такой же тиран, с теми же самыми целями и приёмами, так что…
— Исключено, — отрезал Дейним. — Чисто по техническим причинам невозможно. Даже если орденцы проберутся каким-то образом через два Кольца, город им не взять. Гард только выглядит глупой летучей безделкой. На самом деле это неприступная крепость.
— Неприступных крепостей не бывает, — сказал Эльван.
— Пусть так, — не стал спорить Дейним. — Пусть будет мощнейшая и труднодоступнейшая крепость Иалумета. Чтобы взять Гард, нужна огромная военная сила, как людская, так и оружейная. Пересменка власти Межпланетный Союз-орден, а затем орден-ВКС тому доказательство. Первая и Вторая Битва-За-Гард во всех учебниках истории есть. Или в Бенолии не преподают историю?
— Преподают, — хмуро ответил Эльван. — И Битвы-За-Гард отдельными темами учат.
— Нужной для взятия Гарда армии у орденцов нет, — уверенно сказал Дейним. — А без армии тут делать нечего.
— Не уверен, — задумчиво проговорил Авдей. — Пусть ареопаг и сумеет преградить путь даже самой могучей армии, но сопротивляться сатире он не способен, потому что давно разучился смеяться над собой. А если так, то чужая насмешка станет для него убийственней выстрела.
— Вы это о чём? — насторожилась Ольденна.
— О том, что те, кто провозглашает себя всевластителями, больше всего боятся показаться смешными. Особенно если объектом насмешек становятся их неблаговидные делишки.
— Делишки? — возмутился Дейним. — Да это преступление!
— Сострадание к жертвам преступления не должно мешать каре преступников, в том числе и оружием смеха.
— Какой смех? — разъярился Дейним. — Скоро всем кровавыми слезами плакать придётся!
— Если найти в себе силы смеяться, когда нет сил даже на то, чтобы плакать, то найдутся силы и побеждать.
— Ареопаг победить? — с ядовитым ехидством спросил Дейним.
— Да, — уверенно ответил Авдей. — Именно так. Победить ареопаг. Смех — сильнейшее оружие. Нет никого и ничего, способного противостоять смеху. К тому же смех становится для смеющегося источником сил.
— Да как вообще над этим можно смеяться?! — схватил его за грудки Дейним. — Это же горе! Такое горькое горе, которого ещё не знал Иалумет.
— Горе, — согласился Авдей. — Однако, когда люди плачут в горе, это означает, что им есть что ещё потерять. Есть кого бояться. И чего бояться. А когда смеются — это значит, что терять больше нечего, нет ни бремени, ни препятствий, и потому можно совершенно свободно идти вперёд, к свершениям и победам. Те, кто плачет над потерей, теряют последнее, те же, кто смеётся, — обретают новое.
— Мы самих себя потеряли, Авдей.
— Да, потеряли. И наши утраченные Я были прекрасны. Терять такую красоту всегда больно. Но мы сделаем себя новых, вдесятеро лучше прежних!
Дейним разжал пальцы. Посмотрел на Авдея.
— Откуда ты только взялся такой… Мудрый и правильный…
— Что аж тошнит, да? — усмехнулся Авдей. — А почему бы и нет? Хорошее рвотное средство — это больш
— Скоморох, — дёрнул хвостом Дейним. Отошёл к креслу, сел.
Ольденна оскалилась.
— Скоморохов тираны всегда боялись больше любых повстанческих армий, потому что скоморохи были их душой и сердцем.
— Чего не скажешь о разуме, — буркнул Дейним.
— Разум без сердца вы уже видели, — кивнула Ольденна на лежащую на столе видеопланшетку.
— У сердца тоже есть своя мудрость, — сказал Хранитель. — И по уму она нередко превосходит мудрость разума.
— Я так поняла, — проговорила Ольденна, — что сударь Авдей намерен высмеять архонтов как ярмарочных мошенников, поставить к позорному столбу и закидать тухлыми помидорами. Перспектива узреть архонтов у позорного столба, под градом насмешек и тухлых помидоров нравится мне очень, тут я двумя руками голосую «за». Но не представляю, как можно осуществить это на практике.
— Проще, чем вы думаете. — Авдей подковылял к диванчику, сел. — Нужно сделать мультфильм…
— Что?! — перебил разозлённый Дейним. — Какой ещё мультфильм?
— Обыкновенный. Рисованный, в карикатурном стиле. В сети карикатур на архонтов мало, но образцы отыскать можно. Сделать же одного из рисунка клип какой угодно длины не сложно, есть специальные
