Еще мгновение, и дети окажутся там.
Пальцы кентавра медленно ослабили хватку. Все снова показалось происходящим в замедленном кино. Ваня зажмурился и закрыл руками голову. Следующее, что он почувствовал — боль в ступнях, очутившихся на камнях. Ему удалось приземлиться на ноги. Коленки дрожали, мальчик осел и с облегчением вздохнул. Перед ним, рыдая, сидела Юля. Ее правое бедро было разбито, и девочка не могла идти, но радость от того, что она осталась жива, оказалась намного сильнее нахлынувшей боли.
— Проклятье! — раздалось сверху.
Кентавр вытащил припрятанный кинжал. Но бросить его в детей монстр не успел. Сзади запрыгнул Юлин хранитель и, как в предыдущий раз, вывернул руки человеку-коню и приложил его чем-то тяжелым по голове.
— Эх, не думал я, что придется оберегать собственную силу, — с упреком произнес дух древнего парня, приземлившись рядом с детьми.
— Может, расскажешь, кто ты такой, и почему ты выбрал именно меня? — этот вопрос давно мучил девочку, и расплывчатый ответ хранителя при прошлой встрече ее вовсе не удовлетворил.
— Не могу, — парень грустно посмотрел на лазурное море и отошел в сторону, пока Ваня помогал девочке подняться, — говорил сто раз, я не назову ни своих родственников, ни окружение. Если я сделаю это — погибну и я, и ты, Юля. Я говорил уже, что я наследник древнего правителя. Что отец мой — маг, обладавший неведомой людям силой. Он хотел сделать мир лучше, но навлек на себя и свою семью проклятья народа. Ни один, даже самый опытный колдун, не в состоянии побороть тысячи проклятий. Я — последний наследник отца, мои сестры смогут взойти на престол только если выйдут замуж за одного из приближенных. Но… не осталось в моем дворце ни одного человека, желающего жениться ради короны на дочери мага. Единственный вариант спасти страну — отречься от силы и снять проклятья. Я так хочу привести свою страну к процветанию, что не удалось отцу, но для этого я должен быть обыкновенным человеком. Только…
Девочка заметила, что по щекам воина из далекого прошлого текут слезы. Он мужчина, он только что справился с пятью сильнейшими кентаврами, и… плачет.
— Только я обречен!
— Пока ты жив, — Ваня принялся продвигать незнакомцу свою теорию, — не стоит говорить о смерти! Все можно изменить.
— Верно, все, — скрестив ноги, юноша уселся на гальку, — но не то, что уже свершилось много лет назад. Если человек умер, ему можно придумать лишь другую смерть. Или… есть один способ, но это практически не реально, и боги не позволят нам сделать это.
— Если есть, им надо воспользоваться! — Юля сжала кулаки и, прихрамывая, подошла к призраку со спины.
— И ты готова? — грустный взгляд серых глаз духа древнего правителя не сулил ничего хорошего.
Несмотря на то, что Юля прекрасно умела читать чужие мысли, то, о чем думал дух древнего, оказалось ей недоступным, как и разум Ираклия и его матери. Маг способен блокировать свои мысли — это девочка уже поняла. Но призрак-то не был волшебником, он отдал свою силу. Этот человек спокойно спал несколько тысяч лет назад, и видел все происходящее во сне.
— Да, я помогу, ваше величество! — поклялась Юля.
— Что же, — вздохнул древний, — я сообщу твое решение богине, но не говори потом, что стала жертвой моего эгоизма. Но это единственная для тебя возможность выжить после обратной передачи силы. А я ее заберу. Все свершилось и вычеркнуть это событие из истории невозможно. Если ты сможешь пройти сквозь века и встретиться со мной на моей родине, только тогда…
— Значит, нам надо построить машину времени! — Ваня подпрыгнул на месте, но потом вмиг погрустнел. — Но фантасты доказали, что это невозможно…
Призрак встал и подошел к кромке воды. Он старался не обращать внимания на детей, а по выражению его лица было ясно — ему известно что-то о будущем этих двоих, но он говорить не хочет. Таинственный незнакомец словно боролся с желанием и реальностью. Он не знал, что сказать, а о чем умолчать.
— Скажу просто, Юля. Спася меня, сохранишь жизнь и себе. Но я не могу проложить тебе дорогу к своему дворцу. Ты должна сама узнать, кто я, где живу, когда живу, и прийти туда. Если ты успеешь это сделать до того момента, как я попрошу твою силу обратно, ты останешься жить. Но ты принесешь в жертву одну вещь. Возможно, очень важную для тебя.
— Какую? Деньги? — выпалила девочка.
— Не все измеряется богатством. Когда ты повзрослеешь — поймешь. Ты должна будешь взвалить на свои плечи тяжелую ношу. Я потомок изначального мага, Создателя. Ты — обычная девочка. Нас объединяет две вещи — мы воплощения одной и той же души, и нам обоим суждено умереть молодыми.
Юля вздрогнула.
— Неужели нельзя ничего изменить? — встрял Ваня.
— В том-то и дело, что изменить можно все и всегда, — грустно улыбнулся призрак. — Все дело в том, что нам с Юлей нужно…
Он не стал договаривать, или просто не мог. Потому что знал, что если он сейчас скажет рецепт долгой счастливой жизни, то боги точно прикроют маленькую лазейку, которую нашел для себя хитрый изначальный маг.
— Ладно, разберемся, — девочка улыбнулась. — Нам же не срочно нужно искать тебя, твой дворец и твою империю, так?
Древний кивнул и грустно улыбнулся.
— А можно я ей помогу? — тут же вызвался Ваня.
Красивое лицо духа древнего волшебника вытянулось, и парень внимательно уставился в наивные голубые глаза мальчугана, словно тот ему был когда-то знаком.
— Ты? — чуть слышно прошептал воин.
Но Ваня ответить не успел. Мальчик стоял спиной к морю и обернулся на пронзительный рев мотора. Прямо на них, рассекая волны, несся огромный белый катер, и на его носу сидел мужчина с волосами цвета аквамарина. Как разглядели дети, было ему лет пятьдесят.
— Что это… — хотела спросить Юля у призрака, но, обернувшись в его сторону, девочка заметила, что дух испарился. — Вот трус поганый! Еще и спасать его задницу!
Катер тем временем остановился в метре от берега, и мужчина, опираясь на трезубец, вышел из воды. Не осталось ни малейшего сомнения, что пришел он за детьми. Единственное, что успокаивало Юлю — в черных глазах мужчины не читалось ни капли злобы, и насаживать двоих школьников на свой трезубец он не собирался.
Скорее, этот человек напоминал Нептуна с веселого лагерного праздника. Такой же большой, изрисованный синей краской с ног до головы. Только узоры на загорелом теле морского гостя были куда изящнее и аккуратнее, нежели намалеванные гуашью завитушки на теле у лагерного Нептуна.
— Настоящий Нептун! — затаив дыхание, прошептал Ваня.
— Лучше Посейдон, — бархатным басом сказал мужчина, ударив посохом под ноги. — Посейдон я!
