— Апчхи! Моя сестра — девушка принципиальная. Больше всего на свете терпеть не может, когда ей врут и недоговаривают. Она уже столько парней отправила прочь… Даже самого фараона.
Последнее Ваня сказал настолько воодушевленно, что правитель невольно улыбнулся.
— Неужели это она серьезно на нас так, а? Ну, уйдет, обидится? — заволновался фараон.
— Апчхи! Машка слов на ветер не бросает, и еще, — программист обнял Тутанхамона за плечи, — она бухала мою водку! Ты представляешь? Мою водку! Мою! И со мной не поделилась! Поэтому мы с тобой с горя возьмем по новенькой… Дурааааа!
— Но я…
— Никаких 'НО', сначала бухать, а потом ты меня велишь повесить за то, что я тебе в челюсть вчера дал! Заходи! — заорал Дураков, вваливаясь к себе в дом.
— А что значит 'бухать водку'? — тихо спросил фараон, но программист этого не услышал.
Тутанхамон разглядывал в зеркало, висевшее над кухонным столом, избитое лицо. Вчерашний синяк на скуле он с утра закрасил хной, чтобы никто при дворе не видел, но теперь еще и щека горела после Машкиной оплеухи. Она будет долго болеть. Пройдет ушиб, уйдет краснота, но паренек еще не один раз приложит к ней руку. Как будто вся досада его девушки сконцентрировалась в этом ударе.
Пока фараон любовался своей побитой физиономией, он в зеркало заметил, как Иван вытащил из шкафа два сосуда с прозрачной жидкостью, очень похожих на то, что держала в руке Маша.
— Хорошо нас с тобой мелкая изукрасила, — глянул программист в зеркало на свои ушибленные щеки. — Пошли бухать на свежий воздух.
— Стой, хна не найдется?
— Прошу прощения, — развел руками Иван, — не барышня, волосы не крашу.
— Волосы? — Тутанхамон открыл рот. — А я синяки…
— Да забей, до свадьбы заживет! — тащил его за руку на улицу программист, забыв даже о том, кто когда-то обращался с правителем исключительно на 'вы' и с должным почтением.
Иван, засунув бутылки за пояс, вытащил еще и гитару и две табуретки. Тутанхамон и слова вымолвить не успел, как личный сыщик усадил его на эту странную мебель.
— Это кефир, — протянул программист разбухший от нескольких дней пребывания на жаре пакет домиком с нарисованной на нем пестрой коровой, — самый слабый и никчемный алкогольный напиток, от него пьянеют только маленькие дети.
Иван воткнул сверху пакета нож. Превратившийся от жары и истечения срока хранения в творог кефир вылез в образовавшуюся дырку.
— По-моему, он испортился, — огорчился парень и, взяв пакет из рук правителя, швырнул просроченный продукт через плечо.
Пакет, пролетев по параболе метра два и достигнув земли, разорвался от удара. Прокисший кефирный творог большой кляксой красовался прямо напротив порога Иванова дома. Догадливая соседская кошка, словно зачарованная, подбежала к этой кляксообразной массе и принялась старательно ее вылизывать вместе с песком, будто вкусно.
— Э-э-э-э! — обернулся в ужасе Тутанхамон. — А она не отравится?
— Эти твари только просроченное и жрут! — лишь махнул рукой программист и принялся вскрывать водку. — Вот это волшебное зелье никогда в творог не превратится!
— Вообще-то, кошки всегда были священными животными, а не тварями! — обиделся фараон, проведя рукой по кинжалу, висящему в кольце на поясе. — Да не разгневается на невежду Бастет…
Услышав имя богини-кошки, животное навострило уши и громко мяукнуло. Ох уж эти древние: у них и коты священные, и коровы, и лягушки с тараканами, наверное, тоже.
— Послушай, Иван, я ж к тебе…
— На! — протянул Дураков откупоренное зелье фараону. — Дело терпит до вечера.
Прозрачная, как вода, жидкость. Интересно, за что ее так хвалит чужестранец? Что в ней нашла Маш-шу? Вряд ли он хочет отравить его, фараона, потому что себе откупоривает точно такой же сосуд. И почему он говорит 'напиться'? Неужели эта обычная вода такая же крепкая, как красное кеметское вино? Попробовать! Непременно нужно попробовать! Тутанхамон поднес бутылку к носу и понюхал. Нет, там был не запах обычной воды, а чего-то пьянящего, одурманивающего.
— Что уставился на бутыль, как ребенок малый? Пей, хуже не будет, зато забудешь Машкину оплеуху! — залихвацким голосом сказал Иван.
Тутанхамон, зажмурив глаза, отпил.
Во рту у правителя стало неприятно, даже жарко, и он поторопился глотнуть ту малюсенькую порцию, что испил из горлышка бутылки. Водка направилась по пищеводу, согревая изнутри всё тело. Молодой человек тяжело дыхнул и посмотрел на бутылку, что держал. Пить не перепить!
— Ничего себе напиточек! — воскликнул Тутанхамон.
— А то! — Иван взялся за гитару. — А с песнями так вообще замечательно пьется.
И Дураков брякнул по струнам, предварительно отпив 'заправки'.
— Где твои крылья, которые нравились мне, ик! — допел за ним владыка Обеих Земель, отхлебывая очередной глоток водки.
Да, уважаемый фараон пил из горла, потому что глупый невоспитанный Иван не догадался притащить пластиковые стаканчики или эмалированные кружки. А еще Тутанхамон успевал подпевать товарищу.
— Суперски поешь, правда! — похвалил его программист, и было за что.
— Чего? — не понимал тот. — Прекрати, нужно…
Но приложившийся к водке Дураков не слушал этих умозаключений. Допив бутылку до половины, парень вновь брякнул по струнам и начал собирать аккорды.
