— Постой!!! — завопил фараон, подняв руку.
Он не удержался на табуретке и свалился на землю прямо на пятую точку.
— Иван, повтори про крылья, ик! — сказал он, привстав на локтях. — Это песня про разлюбившую меня ни с того ни с сего Маш-шу! Теперь у этой девчонки нет крыльев, ик, которые нравились мнеееееее!
Последнюю фразу Тутанхамон уже пропел. Он сел на земле, скрестив ноги, и приготовился слушать и подпевать.
Ничего не оставалось делать, как снова наигрывать Наутилусовские 'Крылья'. Фараон даже не дал Ивану спросить, почему это Маша с крыльями. Ведь девушка подарила свой рисунок 'Тутанхамон и женское воплощение Шу' (так его правильнее будет называть) не брату, а возлюбленному. Фараон довольно быстро выучил слова и начал сам исполнять эту песню. Конечно, пение пьяного правителя нельзя было сравнить с оперным тенором, но слух у парня, определенно, присутствовал.
В заключение третьего раза исполнения песни Иван так ударил по струнам, что тоже не усидел на своей табуретке и грохнулся на землю. О, несчастье! Программист, падая, пнул ногой свою бутылку, а, приземляясь, уронил выпивку товарища, так что некоторое, и довольно большое, количество зелья просто вылилось и впиталось в землю.
Тутанхамон поднял свою бутылку и бросил ее за угол, мол, хватит. А Дураков, не спуская глаз с плывущих по небу облаков, затянул без музыки.
Жара и водка — вещи не очень совместимые. Программист знал, что когда на улице больше двадцати пяти по Цельсию, пить вредно. В Кемете стояло плюс сорок как минимум. А когда сорок снаружи и столько же внутри, наступает равновесие. Дураков не смог найти сил, чтобы встать. У него кружилась голова, и каждая попытка подняться на ноги заканчивалась очередным падением. Его кеметскому собутыльнику с непривычки поначалу было намного хуже: он лежал на животе и колотил кулаками землю, бормоча что-то нечленораздельное. Шумерский мат, как в шутку сказал в ответ на длинный непонятный монолог фараона Иван.
Любопытный сосед то и дело высовывался из дома поглядеть, что творится во дворе. Проходящие мимо двух наклюкавшихся ребят местные жители, лишь укоризненно качали головой. Как ни странно, но никто из зевак не узнал во вдрызг пьяном мальчишке своего правителя: или не ожидали от Тутанхамона такого, или тот настолько примелькался в толпе, что люди уже смирились с тем, что в городе проживает двойник правителя. Сосед же, когда увидел, как гость напивается, решил, что фараон так бы себя вести не стал, и пришедший к Ивану человек — просто дружок-собутыльник, у которого крыша поехала. Поэтому и ушел в дом заниматься своими делами.
Тутанхамон подполз к чужестранцу и, перевернувшись на спину, уставился на небо.
— Ну что, Иван, дружище, ик, замечательное зелье!
— Ты еще не пробовал самогонки, Тутик! — сонным голосом протянул Дураков.
— Ик… Надо будет…
— Слушай, ты и правда фараон, а не этот… ик… шпиёёёён? — программист устало повернул голову в сторону собеседника.
— Да, только никому, ик, слышишь, — Тутанхамон поднялся на четвереньки и положил руки на грудь Ивану, — слышь, никому не говори, ик, что я такой! Ну, что я этот… ну… правитель Двух Земель, во!
Программист искоса посмотрел на свесившуюся над ним пьяную рожу.
— Тутик, ты такой симпатичный, когда выпьешь! — пропел он и обнял фараона за талию, словно девчонку.
Дураков прижал его к себе и чмокнул в щечку. Обалдевший от такого обращения фараон замахал руками, но это не помогало, чужестранец не ослаблял хватки.
— Я люблю тебя, Ирина! — в пьяном бреду орал Иван.
— Я не Ирина, я Тутанхамон!
— А какая разница? — щелкнул он фараона по носу и дыхнул ему в лицо, правда, последнее получилось случайно. — Ты на нее похож!
— Спасибо за комплемент! — разозлился правитель. — Хватит дурачиться! Я тебе хотел сказать… но вышло как всегда! Ты о работе, Иван, помнишь? Спаси меня, я для этого тебя нанял! Меритатон приходит ко мне во сне, она рассказывает, что скоро убьет меня и станет владычицей Обеих Земель! Она пленила душу твоей девушки! Я знаю, где она живет! В гробнице Сменхкара…
— Тутик, Тутик, пожалуйста, помедленнее… Опять Сметан-ра… — протянул Иван и заснул.
Фараон схватил гитару и размахнулся. Нет, музыкальный инструмент был слишком тяжел, чтобы им бить по голове, поэтому садистская затея умерла, не успев и родиться.
— Эй, девушка, ик, — выбежал Тутанхамон на дорогу, махая руками.
Прямо на него шла простолюдинка в длинном желтом платье, неся кувшин на голове.
— Девушка, водички не найдется, ик?
Как парень ни старался, но по пьяни он еле держался на ногах. Прохожая, не подозревая о том, что перед ней сам фараон, опрокинула кувшин с водой ему на голову.
— Протрезвись, придурок!
— Очень мило с вашей стороны, ик, но ему, — Тутанхамон ткнул пальцем в сторону сопящего чужестранца, — я хотел устроить головомойку ему, ик. Девушка, ик, подождите.
Крестьянка, а ей с виду было лет пятнадцать от роду, грозно посмотрела на пьяного мокрого парня и, фыркнув, отвернулась и направилась к реке, заново наполнять кувшин. Фараон же, не устояв на ногах, сел посреди дороги.
— Сегодня же, ик, попрошу Эйе, чтобы с тебя, ик, нехорошая, налог… эй, девушка, ты куда? Ты почему своего фараона не слушаешь, ик?… Да покарает тебя Амон! И все остальные боги! Крокодилам скормлю! Не пожалею!
Она оглянулась на обиженного пьяницу, но угроза не вызвала у нее страха и она рассмеялась так, что ее поддержало еще несколько прохожих. Позор, да и только. Делать было нечего, пришлось бедному несчастному фараону тащить Ивана Дуракова во дворец по тайному ходу.
— Вообще-то, я фараон, а не носильщик пьяных идиотов! — вздохнул Тутанхамон.
Он взял спящего Ивана под мышки и поволок. Народ шарахался от пьяной парочки, к ним боялись подойти, а взрослые тыкали в их сторону и рассказывали детям, что нехорошо выпивать по кувшину вина в день. Пока правитель волок чужестранца, тот что-то бормотал. Это что-то было невнятным и непонятным. Точно, не шумерский мат.
Кеметские девушки, открыв рты, слушали увлекательный рассказ Маши о том, как она разоблачила Ивана Дуракова и Неба одновременно. Первый, оказывается, по уши влюбился в царицу и больше никого видеть не желает. А второй, оказывается, женат. На ком — московская студентка предпочла промолчать. Потому что даже этой информации отряду влюбленных дев оказалось достаточно, чтобы проклясть всеми возможными словами обоих. Далее биографии парней начали обрастать в девичьих разговорах нелицеприятными подробностями.
