Вообще-то сусликов в степи никто никогда не видел, но по всем законам биологии или географии они должны были здесь водиться. Ну не суслики, так тушканчики или, может, птицы какие…
Вадик взял Саньку за руку.
— Пошли, дорогая! — произнес он обреченно, понимая, что так или иначе ему предстоит совершить убийство живого существа.
А Санька между тем окрылилась от слова «дорогая».
— Да, дорогой, — согласилась она, — мы должны!
Они шли долго. В руках у Саньки имелся ее халатик, в руках у Вадика полиэтиленовый пакет. Вокруг была только серая неровная земля с редкими иссохшими травками и дохленькими кустиками.
Когда лагерь уже практически исчез из виду, Вадик решил, что они уже достигли края непуганой живности и принялся всматриваться в землю в поисках добычи и ее нор. Но кроме стрекозлов и прочих козявок его взору никто не показывался.
— Ну?! — наклонилась к нему Санька.
— Как вымерли все! — изрек Вадик, продолжая ползать.
— Вот проклятое место! — проговорила она, тоже вставая на корточки. Даже звери будто бы не живут!
Вадик посмотрел на нее с укоризной.
— Сань, успокойся. Мы же еще только начали искать.
Пройдя еще несколько метров, она вдруг резко бросилась на землю.
— Держи ее! А-а-а, паразитка!
Когда он подбежал к ней, в руках Санька держала серо-зелененький хвост ящерицы.
— Как думаешь, — спросила она, — если наловить штук десять этих хвостов, то из них можно будет сварить суп? К тому же мы таким образом никого не убьем!
— Ты считаешь, это будет съедобно?
— Не знаю, — ответила она, — Мне кажется, что для нас теперь все съедобно. Давай сюда свой пакет.
Охота за ящерицами и их хвостами была длинной и непродуктивной. Было найдено еще пять ящериц, но все они лихо удирали в какие-то щелки в земле, не оставив голодным людям даже кусочка своего хвоста. Санька с Вадиком подолгу караулили, затаиваясь около их укрытий, и ждали, растопырив пальцы. Иногда эти гады действительно выбегали, но как-то уж совсем неожиданно. В общем, оба только измучились, а Санька почти довела себя до слез собственной беспомощностью.
— Сволочи, сволочи! Я их ненавижу! — ругалась она на ящериц. — Жалко им, что ли? У них новый хвост вырастет, а тут народ страдает!
— Не расстраивайся, — посоветовал Вадик, — Мы скоро научимся. Здесь сноровка нужна.
— Я уже устала! Сил моих женских нет!
— Ничего. Завтра мы приведем побольше людей и устроим на ящериц облаву.
— Ой, смотри-смотри! — прошептала вдруг Санька. — Нора, что ли?
Она улеглась на живот рядом с каким-то отверстием в земле и попыталась заглянуть внутрь. Норка была небольшая, сантиметром семь в диаметре. И вдруг Санька увидела еще один хвост.
— О! Есть! — закричала она, поспешно вцепляясь в добычу.
Но хвост ящерицы оказался почему-то слишком уж длинным, даже каким-то бесконечным. А когда Санька наконец выдернула его из норы, то оказалось, что это… змея.
— А-а-а! — заверещала Санька, отбрасывая зверюгу прочь.
Вадик кинулся на врага, топча его ногами.
— Саня! Она тебя укусила?! — перепугано спросил он, уничтожив гадину.
— Да-а! — простонала Санька, наведя поклеп на ни в чем не повинное животное.
— Куда?
— Вот сюда-а-а! — и она бессовестно ткнула себя в правую грудь.
Вадик тяжело задышал.
— И чего делать?
Санька сама не знала, как у нее такое сошло с языка. Просто какой-то демон взял и нашептал в ухо:
— Нужно отсосать яд… — И видя ужас, мелькнувший в Вадиковых глазах, поспешно добавила: — А то я могу умереть.
Вадик готовился к подвигу целую вечность. В конце концов он решил, что человеческая жизнь и принципы гуманизма должны восторжествовать над скромностью.
— Хорошо, — произнес он с видом декабриста, идущего на смерть ради свободы. — Снимай футболку!
Санька беспомощно смотрела ему в глаза, всем своим видом показывая, что она тут ни при чем, это все проклятая змея… А сама тем временем тайно нанесла себе острым ногтем телесное повреждение: маленькую царапину.
Расчет Саньки был верен: от вида обнаженной женской груди хорошей формы на мужиков нападает столбняк. На Вадика он тоже напал. Да еще какой! Он моментально залился краской, отвернулся, завздыхал и, стараясь не смотреть на адский соблазн, опустился перед Санькой на колени.
— Где укус? — произнес он твердым голосом.
Санька откинулась поудобнее, прикрыла глаза ресницами.
— Укус тут, — промурлыкала нежно.
Выдохнув, как перед прыжком в ледяную воду, Вадик зажмурился и припал губами к «укусу». И тут все завертелось в Санькиной голове. И дело было не в том, что она нимфоманка, просто когда так долго чего-то ждешь, и вдруг ЭТО наконец-то сваливается на твою голову…
— Чуть повыше… — прошептала она, вздрагивая от страсти.
Вадик послушно переместил губы. Это был, конечно, не совсем поцелуй, но так похоже…
— Так?
— Та-а-ак…
Не помня себя, Санька обвила Вадика руками, и в ту же секунду он отпрянул от нее, как будто его тоже кто-то ужалил.
— Ты чего?! — глаза у него были совершенно дикие.
Санька снова упала навзничь на горячую траву.
— У меня спазмы и судороги, — прошептала она, — Я задыхаюсь! Нужно искусственное дыхание!
Но Вадик почему-то не бросился к ней и не впился ей в губы в страстном экстазе. Она приоткрыла веки. Вадик сидел на корточках и что-то держал в руке около самой земли.
— Что там? — проговорила испуганно Санька, приподнимаясь на локтях.
— Это yж! — воскликнул он с явным облегчением. — Вон, у него желтые пятна на загривке!
Она проворно перебралась к нему. В траве действительно валялась мертвая и совершенно неядовитая змея. Но Саньке было обидно просто так сдаваться.
— По-моему, меня укусила не она, у той было острое жало и ядовитая слюна!
Но Вадик покачал головой.
— Нет здесь никакой другой. А потом у змей не жало, а зубы.
Санька поняла, что опять проиграла. А ведь победа была так близка, так ощутима!
— А может, все-таки надо хоть чуть-чуть отсосать яд? — прошептала она со слабой надеждой.
— Не надо.
— А может…
— Не может. Вставай давай! Надо отнести добычу в лагерь.
Суп из ужа и одного хвоста ящерицы, сварганенный Аленой, оказался весьма странненьким на вид и ужасненьким на вкус. Но народ ел и не выступал. Само же животное было порублено на частички, и каждому досталось по кусочку. А после обеда все ходили и прислушивались к происходящему в своих животах, как беременные. Но на удивление ничего страшного ни с кем не случилось.
