— А как же свет и тьма?
Палпатин долго смеялся.
— Вот и настал черёд детских ситховских сказок, — весело сказал он. — Обычные дети про волшебников читают или добрых героев — а ситхята про свет и тьму.
Она презрительно фыркнула. Она-то казалась себе самой такой сильной, такой взрослой. Ещё бы! Преодолела всё то, чем её напичкали родители. Может выдержать прямой бой в течение трёх часов. Не сбить дыхание, не пожаловаться на синяки и ожоги. Вообще научилась игнорировать боль. И начала читать запоем толстые взрослые книги из библиотеки учителя. Сколько раз Палпатин находил её, сидящую буквально под полкой, с раскрасневшимися щеками, с головой ушедшую в какой-то толстенный талмуд на гладкой бумаге. Талмуд, в котором шло описание битв и боёв, тёмных методик, древних техник. А главное — поэзия. В десять лет она стала глотать стихи, как леденцы, не прожёвывая — что жевать? Только ощущала их стеклянистый вкус на языке и гортани. Если она чего-то не понимала в трактатах — то стихи понимать и не надо было. Они действовали как ожог в бою, только изнутри. Ожог, глоток чистого пламени, который переворачивал болью и восторгом. Я буду такой же! Такой же, как они! Все они, эти давно умершие, но такие живые, горячие, совершенно реальные — в отличие от застылого света недавних джедаев. Тьфу! Чего там интересного. Враги и враги. Достаточно посмотреть, что они сделали со своими врагами. С тем же мастером Вейдером. У! Сами убогие, и всё настоящее уничтожают. Из зависти, что ли?
Когда она выплёскивала на учителя свой детский максимализм, тот только пожимал плечами.
— Джедаи, детка, как организация — явление пугающее. Но не однозначное. Более чем не однозначное. А уж джедаи как отдельные существа… — он вздыхал. — Там было много всякого. В том числе и трагедий. Детей брали с рождения. Каково вырасти, быть воспитанным искусными психологами и учителями в убеждении о единственно правильной дороге. Жить и верить в это лет двадцать-сорок… Не верить, этим жить. А потом… Иногда бывало и это «потом». Может, лучше б и не было. Когда что-то случалось. И джедаи становились живыми существами с кусками живой плоти в груди. И эта плоть билась и болела. Не ненавидь их, детка. Ненавидеть не виновного в своей мутации мутанта — мерзко и недостойно.
— Так они были мутанты?
— Они были джедаи. Мутация одарённых под названием Орден. Невесёлая это тема, детка. Тем более невесёлая, что они были опасны. Их можно жалеть. Порой это было очень просто. Но это опасная жалость. Они бы использовали её и убили. Того, кто жалеет вместе с его жалостью.
— А ситхи?
— Ситхов ненавидят, а не жалеют.
— Но ситхи тоже убивают.
— А как же, — весёлая усмешка в глазах. — Ситхи только и делают, что убивают. И даже не скрывают этого.
Учитель сразу определили её способность ко лжи. Она легко лгала всем, кого не уважала. А уважать ей, кроме её учителя и лорда Вейдера, было некого. Почти некого. Всё это море живых существ вокруг неё не стоило и крупинки правды. Её правды. Её откровенности. Они сами изолгались. Её было весело играть с ними в их же игру. Тем более что она, как и её учитель, умела быть во лжи удивительно искренней.
Палпатин это использовал. Это использовали лорд Вейдер. Они оба. Их обоих как связку она принимала и уважала. А то, что было в последнее время… об этом ещё надо думать. Но сейчас они снова в связке. И снова любая стратегия лорда Вейдера для неё так же важна, как стратегия её учителя. Она с удовольствием вступила в его игру. Их игру. Игру двух мастеров. Соратников. Ситхов.
Учителей.
Адмирал
Пиетту не спалось. Режим режимом, а нервы нервами. Они есть у всех. В том числе и у профессионального военного. С большим стажем за плечами. Тем более что этот стаж в последние годы был отмечен как быстрым продвижением наверх, так и огромным риском, который был с этим связан.
Лорд Вейдер сошёл с ума.
Так говорили.
Он пропускал эти идиотские замечания мимо ушей. Поскольку они исходили от недоброжелателей. От Таркина. От гранд-адмиралов. Лорд Вейдер сошёл с ума. Поправлялись: он стал непредсказуем и неадекватен, как любой ситх. В определённом периоде своей жизни. Неумеренное использование этих самых их способностей. Свои собственные интересы, которые никак не соотносятся с интересами нормальных людей. Какие-то там эксперименты. Со своими возможностями. Эдакие тёмные мистерии Силы.
Всякое говорили. Религия этих форсьюзеров…
Помнится, он присутствовал в разгар такого разговора в кают-компании нового штаба. Все как на подбор, блестящие молодые капитаны и генералы. И адмиралы. Новый штаб отмечал своё рождение и перспективы. Молодой капитан Пиетт стоял в стороне и слушал это зубоскальство. Он никогда не был привязан к ситхам. Этим так сказать, тайным учениям. Всей этой мистике и чертовщине. Но он знал одну вещь. Имперский флот под командованием лорда Вейдера не просто одерживал не одну победу. Он стал таким, каков он сейчас. Флотом непобедимой Империи. Флотом, тщательно сформированным, отобранным, проверенным. Мощь техники и доблесть людей. Люди на своих местах. Не блат, способности. Не жестокость, честь. Это было почти невероятно. На войне нет чести. Тем более на войне, которая идёт на захват территорий.
И тем не менее.
Капитан Пиетт мог гордиться своей принадлежностью к имперскому флоту. А могло быть иначе. Он это понимал. Военные — не идиоты, как их рисуют. А во флот Империи вообще не допускали идиотов. Академии выпускали не спецназ. Они выпускали образованных и думающих людей. Их преданность Империи была основана не на голом фанатизме. Они были лояльны ей совершенно сознательно. И сознательно защищали её принципы. Шли за неё в бой, проводили её политику, за неё воевали. Тогда он не знал, что император тоже ситх. Но и сейчас его это не потрясло. Он сражался под командованием другого ситха. И никакой иной мистики, кроме подчас фантастической удачи, которая стала нормой, он не видел.
Значит, чтобы создать сильное государство из хаоса и войны, были необходимы именно ситхи. Значит, чтобы это государство сумело стать не просто сильным, а по возможности стабильным, были нужны ситхи. Значит, чтобы эта стабильность балансировала на грани порядка, справедливости, чести — и жёсткости, порой жестокости к отступникам и неизменном умении жестокостью предотвращать сущий ад — нужны ситхи. Они почти нигде не сфальшивили. Удержались на острие клинка. По одну сторону от этого острия была слабость падения в оголтелую власть и жестокость. По другую — слабость и падение в анархию взбеленившихся мелких фанатиков власти. Любой сектор. Любая группа. Тот же Таркин. Те же каамаси, каламари, Хандрилла со своей политикой подмазывания нужных областей, Кореллия, Куат, Альдераан, внешние регионы.
Чтобы найти баланс. Чтобы предвидеть и рассчитать всё загодя. Чтобы предотвратить единственно верным много наихудшее. Возможно, для этого был нужен не просто гениальный политик — одарённый. И возможно, флот их стал именно таким флотом, потому что им командовал ситх лорд Вейдер.
Именно потому, что дольше жили. Что пласт интересов лежал и в другой плоскости. Что власть как таковая не имела над ними власти.
Была способом воплощения их способностей и интересов. Удовольствием от самого процесса работы. От её результата. Но не жаждой. В них было что-то сверх. То, что внутри. То, вкус чего делал вкус власти пресным. Какая-то иная энергетическая точка. И этот перевес делал их идеальными главами армии и государства.
Это. И ещё крайнее чувство ответственности, которое было для них характерно. Их личная черта? Или просто желание жить в доме, который хорошо обустроен?
